«Это не чернуха: мы не пытались сделать хуже, чем есть на самом деле»
Казахстанский фильм «Бақыт» о домашним насилии получил приз зрительских симпатий на Берлинале. Интервью со сценаристкой Асем Жапишевой
Авторка: Мария Черных
Редакторка: Алла Гутникова
при участии Екатерины Мороко
Обложка: Арина Истомина
Источник изображений: трейлер Baqyt для Берлинале
Редакторка: Алла Гутникова
при участии Екатерины Мороко
Обложка: Арина Истомина
Источник изображений: трейлер Baqyt для Берлинале
Публикация: 20 февраля 2022
В программе «Панорама» фестиваля Берлинале в этом году главный приз получил казахстанский фильм «Бақыт» (Happiness). Главная героиня фильма продвигает линейку женской косметики «Счастье», которая должна «делать женщин привлекательными и счастливыми». Но перед работой она замазывает синяки от побоев мужа.
В Казахстане почти каждая пятая женщина в возрасте от 18 до 75 лет сталкивалась с физическим и cексуализированным насилием. Редакторка DOXA Мария Черных поговорила со сценаристкой фильма Асем Жапишевой о работе с информантками, активизме и положении женщин в Казахстане.
В Казахстане почти каждая пятая женщина в возрасте от 18 до 75 лет сталкивалась с физическим и cексуализированным насилием. Редакторка DOXA Мария Черных поговорила со сценаристкой фильма Асем Жапишевой о работе с информантками, активизме и положении женщин в Казахстане.
— Асем, как прошла премьера на Берлинале?
— Мы делали фильм в течение года, и я ни разу не видела его на большом экране — только на монтаже со склейками на ноутбуке. И вот он на большом экране... Это же социальная драма, в ней довольно много хардкора. Для меня это было эмоционально, но и для зрителя, мне кажется, тоже было очень жестко — я слышала, как плачут люди. После премьеры ко мне подходили со слезами на глазах, а какой-то парень вообще разревелся и убежал.
Я активистка и вижу гораздо более ужасные вещи, я привыкла, но европейские зрители были в шоке. Они спрашивали: «А это на реальных событиях основано?». А я в процессе разработки сценария просто села перед режиссером и начала рассказывать все истории, которые я знаю. Он слушал и не верил. Даже человек, который живет в Казахстане, не верил, что такое происходит у него под боком. Он меня спрашивал: «Это что, в каком-то ауле далеком?». Я говорю: «Нет, это вот в Алматы».
— Мы делали фильм в течение года, и я ни разу не видела его на большом экране — только на монтаже со склейками на ноутбуке. И вот он на большом экране... Это же социальная драма, в ней довольно много хардкора. Для меня это было эмоционально, но и для зрителя, мне кажется, тоже было очень жестко — я слышала, как плачут люди. После премьеры ко мне подходили со слезами на глазах, а какой-то парень вообще разревелся и убежал.
Я активистка и вижу гораздо более ужасные вещи, я привыкла, но европейские зрители были в шоке. Они спрашивали: «А это на реальных событиях основано?». А я в процессе разработки сценария просто села перед режиссером и начала рассказывать все истории, которые я знаю. Он слушал и не верил. Даже человек, который живет в Казахстане, не верил, что такое происходит у него под боком. Он меня спрашивал: «Это что, в каком-то ауле далеком?». Я говорю: «Нет, это вот в Алматы».
Например, муж избивал жену три дня за дверью в квартире — она никуда не могла выйти, и потом она просто спрыгнула с балкона, чтобы хоть как-то сбежать. Мы не хотели делать чернуху, и это не чернуха: мы не пытались сделать хуже, чем есть на самом деле. Мы старались сделать так, чтобы история была максимально документальной.
В общем, премьера хорошо прошла — местные зрители очень тепло восприняли. Я надеюсь, что западная или российская пресса будут писать и как-то стыдить наших чиновников. Казахстанская пресса абсолютно не интересуется нами.
В общем, премьера хорошо прошла — местные зрители очень тепло восприняли. Я надеюсь, что западная или российская пресса будут писать и как-то стыдить наших чиновников. Казахстанская пресса абсолютно не интересуется нами.
— Как вы работали с информантками для сценария фильма?
— Как журналистка, я делала до этого документальный фильм про суициды: женские суициды напрямую связаны с домашним насилием. К моменту, когда меня позвали писать сценарий для «Бақыт», у меня уже материал был готов давно: очень много интервью с женщинами, записей, видео. Естественно, я это не использовала в том виде, в котором оно у меня было. Просто, если можно использовать это слово, «вдохновлялась».
Это десятки историй обычных казахстанских женщин, и мы как-то пытались все это соединить с моим соавтором — Аскаром Узабаевым. Он, как режиссер, наверное, больше реципиент был, а я просто сидела и рассказывала. Мы уже это клеили в историю.
— Как журналистка, я делала до этого документальный фильм про суициды: женские суициды напрямую связаны с домашним насилием. К моменту, когда меня позвали писать сценарий для «Бақыт», у меня уже материал был готов давно: очень много интервью с женщинами, записей, видео. Естественно, я это не использовала в том виде, в котором оно у меня было. Просто, если можно использовать это слово, «вдохновлялась».
Это десятки историй обычных казахстанских женщин, и мы как-то пытались все это соединить с моим соавтором — Аскаром Узабаевым. Он, как режиссер, наверное, больше реципиент был, а я просто сидела и рассказывала. Мы уже это клеили в историю.
Самая главная информантка — это генеральная продюсерка фильма Баян Максаткызы. Она идейная вдохновительница, потому что у нее в 2016 году была тоже очень тяжелая история ◻️. Естественно, даже половина вещей публично не рассказывается, но ее муж попал в тюрьму. И Баян сказала такую фразу: «Ради чего-то же я выжила?». Она и до этого активно выступала за права женщин, а после стала еще больше этим заниматься. Деньги для фильма были собраны благодаря ее инстаграму: у Баян 4 миллиона подписчиков, женщины по 100, по 200 тенге скидывались на этот фильм.
— Почему вы решили сосредоточиться именно на проблеме домашнего насилия?
— В первую очередь в связи с Баян. Во-вторых, в Казахстане у нас один в один была ситуация, как в России [с законом о домашнем насилии]. Те же самые лоббистские группы действуют и в Казахстане: церковь, НОД... ◻️ У нас осложняется все тем, что страна очень патриархальная.
— Почему вы решили сосредоточиться именно на проблеме домашнего насилия?
— В первую очередь в связи с Баян. Во-вторых, в Казахстане у нас один в один была ситуация, как в России [с законом о домашнем насилии]. Те же самые лоббистские группы действуют и в Казахстане: церковь, НОД... ◻️ У нас осложняется все тем, что страна очень патриархальная.
“
Действительно, в 21-м веке тяжело понять, что можно практически до полусмерти избить свою жену и получить бумажку, где написано: «Ой какой плохой поступок!». Вот так это сейчас и происходит в Казахстане
Причем не только жену законную: можно избить свою девушку, можно избить свою бывшую жену, с которой вы в разводе. Потому что закон ее все равно воспринимает как часть семьи мужчины: он может ее найти через 5 лет, избить — и ему за это ничего не будет.
Настолько меня поражает такая диспропорция… Мы очень надеемся, что сейчас под обещание нашего президента, что все будет по-другому и мы все заживем хорошо, закон о домашнем насилии все же примут. В том числе, с некоторой небольшой помощью этого фильма.
Настолько меня поражает такая диспропорция… Мы очень надеемся, что сейчас под обещание нашего президента, что все будет по-другому и мы все заживем хорошо, закон о домашнем насилии все же примут. В том числе, с некоторой небольшой помощью этого фильма.
Наше желание участвовать в кинофестивале класса А было продиктовано не каким-то желанием покрасоваться — мы именно хотели постыдить всех этих чинушей на международной арене, потому что только тогда они обращают внимание. Если их начинают ругать в западной прессе, им сразу становится стыдно. Даже не стыдно: они сразу становятся такими: «Да-да, мы все понимаем и все [меры] принимаем».
По данным ООН, в Казахстане 17% женщин от 18 до 75 лет, у которых был партнер, хоть раз сталкивались с физическим или сексуализированным насилием, а 21% — подвергались психологическому насилию. По словам правозащитниц, одна из причин домашнего насилия в стране — патриархальная система ценностей: «Женщина вышла замуж и не должна выносить сор из избы; если ее избивает муж, она должна терпеть и улыбаться, пока не умрет в этой семье», — рассказывает докторка права Халида Ажигулова. Всплеск насилия пришелся на период пандемии: по словам основательницы движения #НемолчиKZ Дины Смаиловой, в 2020 году только с 15 февраля по 15 марта к ним поступило 10121 жалоб женщин на партнеров-агрессоров. По официальной статистике, всего в 2020 году в Казахстане зарегистрировали 63 447 случаев домашнего насилия.
— Социально-ориентированное кино вообще для Казахстана является новшеством?
— На самом деле, нет. У нас новая волна кино хорошо идет. Но отношение властей неоднозначное. Я давала интервью государственному радио, они задали вопрос: «Почему вы, создатели авторского кино, все время показываете Казахстан плохим?». Вот такое отношение.
Сейчас мы даже не уверены, дадут ли нам лицензию на прокат в Казахстане — если не дадут, просто, наверное, найдем другой вариант. И опять же, отношение государственной казахстанской прессы довольно прохладное. Мне кажется, это связано с фигурой Баян, которая довольно много критикует президента, с моей фигурой и с тематикой фильма. Я думаю, они стараются сделать вид, что ничего это нет. Странно, учитывая, что один из фильмов ◻️, который тоже попал на Берлинале, но в другую программу, профинансирован полностью государством и про него пишут абсолютно везде, как будто это чуть ли не единственный фильм, который прошел на фестиваль. Немножко обидно, конечно, ну и ладно. Что-нибудь сами придумаем.
— На самом деле, нет. У нас новая волна кино хорошо идет. Но отношение властей неоднозначное. Я давала интервью государственному радио, они задали вопрос: «Почему вы, создатели авторского кино, все время показываете Казахстан плохим?». Вот такое отношение.
Сейчас мы даже не уверены, дадут ли нам лицензию на прокат в Казахстане — если не дадут, просто, наверное, найдем другой вариант. И опять же, отношение государственной казахстанской прессы довольно прохладное. Мне кажется, это связано с фигурой Баян, которая довольно много критикует президента, с моей фигурой и с тематикой фильма. Я думаю, они стараются сделать вид, что ничего это нет. Странно, учитывая, что один из фильмов ◻️, который тоже попал на Берлинале, но в другую программу, профинансирован полностью государством и про него пишут абсолютно везде, как будто это чуть ли не единственный фильм, который прошел на фестиваль. Немножко обидно, конечно, ну и ладно. Что-нибудь сами придумаем.
— Мы заговорили о патриархальных традициях — вы сказали, что они очень сильны в Казахстане. Как это отражается на представленности женщин в общественной и политической жизни страны?
— Все очень плохо. У нас там одна была министерка по-моему. В политике их вообще нет, кроме дочки Назарбаева ◻️. И те женщины, которые каким-то образом умудряются делать карьеру в политике или во властных структурах, в основном занимаются либо образованием, либо сами гораздо патриархальнее всех остальных вместе взятых.
В нашем фильме, кстати, мы хотели избежать того, что все женщины хорошие, а все мужики плохие. У нас и женщины участвуют в этом круге насилия. И закон о криминализации домашнего насилия не был принят в том числе из-за этих женщин во власти, которые говорили: «Вы знаете, у нас не такая страна. Это все ваши феминистки с небритыми подмышками придумали. Мы такого не допустим у нас».
Даже те женщины, которые представлены во властных структурах, мало помогают. Им гораздо выгоднее не замечать всего этого: они — часть системы.
— Все очень плохо. У нас там одна была министерка по-моему. В политике их вообще нет, кроме дочки Назарбаева ◻️. И те женщины, которые каким-то образом умудряются делать карьеру в политике или во властных структурах, в основном занимаются либо образованием, либо сами гораздо патриархальнее всех остальных вместе взятых.
В нашем фильме, кстати, мы хотели избежать того, что все женщины хорошие, а все мужики плохие. У нас и женщины участвуют в этом круге насилия. И закон о криминализации домашнего насилия не был принят в том числе из-за этих женщин во власти, которые говорили: «Вы знаете, у нас не такая страна. Это все ваши феминистки с небритыми подмышками придумали. Мы такого не допустим у нас».
Даже те женщины, которые представлены во властных структурах, мало помогают. Им гораздо выгоднее не замечать всего этого: они — часть системы.
Домашнее насилие в Казахстане, как и в России, до сих пор не криминализировано. До 2017 года агрессоров в Казахстане могли привлечь по двум статьям: «Причинение легкого вреда здоровью» и «Побои». В июле 2017 года Назарбаев, который был тогда президентом, подписал закон об их декриминализации. С 2009 года в стране действует закон «О профилактике домашнего насилия», в котором перечислены основные меры, которые должны принять правоохранители в отношении агрессора. В 2020 закон был обновлен, и правительство заявило, что готово присоединиться к Стамбульской конвенции ◻️. Однако, по словам многих активисток, закон до сих пор направлен в первую очередь на сохранение семьи, а не на реальное противостояние насилию. Тогда же началась работа над законопроектом «О противодействии семейно-бытовому насилию» — когда его одобрил в первом чтении Мажилис, общественники и активисты буквально забили тревогу, заявляя, что закон позволяет госорганам необоснованно вмешиваться в частную жизнь: например, изымать детей из семьи. Позже законопроект отозвали.
В России ситуация практически та же самая — законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия» был внесен в Госдуму в конце сентября 2016 года, но был отклонен в первом чтении в начале декабря. В начале следующего, 2017 года, Путин подписал закон о декриминализации домашнего насилия: лишь второй и последующие случаи побоев в семье преследовались уголовно. В 2019 году в парламенте снова начали готовиться к составлению нового законопроекта. В апреле 2021 ТАСС писал, что закон «может быть принят в России к концу 2021 года или в начале 2022 года».
В России ситуация практически та же самая — законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия» был внесен в Госдуму в конце сентября 2016 года, но был отклонен в первом чтении в начале декабря. В начале следующего, 2017 года, Путин подписал закон о декриминализации домашнего насилия: лишь второй и последующие случаи побоев в семье преследовались уголовно. В 2019 году в парламенте снова начали готовиться к составлению нового законопроекта. В апреле 2021 ТАСС писал, что закон «может быть принят в России к концу 2021 года или в начале 2022 года».
— К каким социальным проблемам чаще всего обращаются женщины в сфере искусства?
— Экология ◻️ считается «лайтовой» темой, за которую меньше шансов сесть на 15 суток. Политика — в последнее время эта тема очень сильна. Многие занимаются проблемой женских прав. У нас есть фонд #НемолчиKZ, есть женщины, которые создают шелтеры, но достучаться и требовать каких-то изменений все еще довольно тяжело.
— Раз мы уже заговорили об искусстве, как в Казахстане обстоят дела с акционизмом? Насколько это рискованно?
— Больше чем 15 суток обычно не дают, и это хорошо. Либо устраивают кетлинг ◻️, либо дают сутки, штрафы. Поэтому акционисты в основном стараются, где возможно, быть анонимными. Я имею в виду граффити.
Хотя знаете, тоже зависит от конъюнктуры и положения, потому что недавно в Алмате был митинг: 40 дней прошло с кровавого января, и Денис [Стадничук] сделал на площади, где стреляли по людям, акцию с яблоками ◻️. Алматы — это же город яблок. Алма — это яблоко. Он сделал акцию, и ему за это ничего не было. Я думаю, что там просто собралась такая толпа людей, которые потеряли близких: если бы менты начали его вязать, им бы самим потом аукнулось. Но вообще есть довольно громкие акционисты: есть Qazaq Koktemi ◻️— группа молодых художников, которые анонимно делают акции.
— А если бы говорить об активизме и фемактивистках, с какими трудностями приходится сталкиваться девушкам?
— В прошлом году впервые за все время разрешили женский марш, и феминистские организации которые его организовали — Feminita, КазФем и остальные — положили шесть лет на то, чтобы провести женский марш Казахстане. В этом году опять подавали заявки. Очень много было отказов, и недавно наконец-то разрешили провести фем-митинг 8 марта.
В прошлом году это было прекрасно: я участвовала сама, там было несколько тысяч девушек, и мы прошли по всем центральным улицам Алматы. Естественно, государственные СМИ сказали, что это какие-то прозападные женщины-лесбиянки, которые хотят разрушить нашу прекрасную патриархальную страну, но все равно мы это провели. Я думаю, чем больше марши будут проводиться, тем лучше будет ситуация: только сейчас все начинает потихоньку меняться… Есть такой страх — не только у меня, но и у многих, особенно после Афганистана, что если хоть немного дать слабину, мы скатимся на уровень Афганистана, чего бы никому не хотелось.
— Экология ◻️ считается «лайтовой» темой, за которую меньше шансов сесть на 15 суток. Политика — в последнее время эта тема очень сильна. Многие занимаются проблемой женских прав. У нас есть фонд #НемолчиKZ, есть женщины, которые создают шелтеры, но достучаться и требовать каких-то изменений все еще довольно тяжело.
— Раз мы уже заговорили об искусстве, как в Казахстане обстоят дела с акционизмом? Насколько это рискованно?
— Больше чем 15 суток обычно не дают, и это хорошо. Либо устраивают кетлинг ◻️, либо дают сутки, штрафы. Поэтому акционисты в основном стараются, где возможно, быть анонимными. Я имею в виду граффити.
Хотя знаете, тоже зависит от конъюнктуры и положения, потому что недавно в Алмате был митинг: 40 дней прошло с кровавого января, и Денис [Стадничук] сделал на площади, где стреляли по людям, акцию с яблоками ◻️. Алматы — это же город яблок. Алма — это яблоко. Он сделал акцию, и ему за это ничего не было. Я думаю, что там просто собралась такая толпа людей, которые потеряли близких: если бы менты начали его вязать, им бы самим потом аукнулось. Но вообще есть довольно громкие акционисты: есть Qazaq Koktemi ◻️— группа молодых художников, которые анонимно делают акции.
— А если бы говорить об активизме и фемактивистках, с какими трудностями приходится сталкиваться девушкам?
— В прошлом году впервые за все время разрешили женский марш, и феминистские организации которые его организовали — Feminita, КазФем и остальные — положили шесть лет на то, чтобы провести женский марш Казахстане. В этом году опять подавали заявки. Очень много было отказов, и недавно наконец-то разрешили провести фем-митинг 8 марта.
В прошлом году это было прекрасно: я участвовала сама, там было несколько тысяч девушек, и мы прошли по всем центральным улицам Алматы. Естественно, государственные СМИ сказали, что это какие-то прозападные женщины-лесбиянки, которые хотят разрушить нашу прекрасную патриархальную страну, но все равно мы это провели. Я думаю, чем больше марши будут проводиться, тем лучше будет ситуация: только сейчас все начинает потихоньку меняться… Есть такой страх — не только у меня, но и у многих, особенно после Афганистана, что если хоть немного дать слабину, мы скатимся на уровень Афганистана, чего бы никому не хотелось.
“
Положение женщин и детей — это, мне кажется, один из главных маркеров развитого общества
— Ваши наблюдения по поводу недавних событий ◻️в стране: как все дальше будет развиваться?
— Тяжело сейчас. В первую очередь из-за того, что были человеческие жертвы и сотни людей — 227 человек — погибли. И продолжаются пытки: пытают детей, пытают взрослых, пытают женщин.
Всех пытают с какой-то нечеловеческой жестокостью. Причем могут просто хватать на улицах — забирать и начинать избивать. Им, видимо, поставлена задача, Токаев же сказал, что террористы проникли в страну и устроили переворот, и они пытаются 20 тысяч человек набрать.
Социальная напряженность не спала, недовольство никуда не ушло. Поэтому мы все, конечно, ожидаем, что будет политическая воля и будут реформы. Если их не будет, то мы, наверняка, получим повторение ситуации. Очень большая надежда у меня сейчас на то, что хоть что-то изменится, что эти люди погибли не зря.
— Тяжело сейчас. В первую очередь из-за того, что были человеческие жертвы и сотни людей — 227 человек — погибли. И продолжаются пытки: пытают детей, пытают взрослых, пытают женщин.
Всех пытают с какой-то нечеловеческой жестокостью. Причем могут просто хватать на улицах — забирать и начинать избивать. Им, видимо, поставлена задача, Токаев же сказал, что террористы проникли в страну и устроили переворот, и они пытаются 20 тысяч человек набрать.
Социальная напряженность не спала, недовольство никуда не ушло. Поэтому мы все, конечно, ожидаем, что будет политическая воля и будут реформы. Если их не будет, то мы, наверняка, получим повторение ситуации. Очень большая надежда у меня сейчас на то, что хоть что-то изменится, что эти люди погибли не зря.
Летом 2016 года бывший муж Баян, Бахытбек Есентаев, избил ее и нанес 4 ножевых ранения. Есентаева приговорили к 9 годам колонии.
Национально-освободительное движение ультраконсервативных взглядов. Выступает за «восстановление суверенитета России», действует также на территории некоторых стран СНГ.
Речь идет о фильме «Акын» режиссера Дарежана Омирбаева. Фильм повествует о казахстанском поэте и создан с участием Государственного центра поддержки национального кино по заказу Министерства культуры и спорта.
Старшая дочь Нурсултана Назарбаева — бывшего президента республики и елбасы (лидера нации) — Дарига Назарбаева в 2019-2020 годах была председательницей сената. Ныне она депутатка мажилиса (нижней палаты) парламента Казахстана от правительственной партии «Нур Отан». На выборах, в которых участвовала Дарига, при этом не было конкуренции, о чем заявляла ОБСЕ: все партии поддерживали политику правительства.
Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и насилием в семье.
По данным экомониторинга загрязнения атмосферы, в 2020 году из 45 крупных мегаполисов и промышленных центров страны в 10 был зафиксирован высокий уровень загрязнения воздуха. Кроме загрязнения атмосферы, к экологическим проблемам Казахстана относится радиоактивное загрязнение почв в Семипалатинске, где в СССР был один из крупнейших ядерных полигонов, и исчезновение Аральского моря на границе с Узбекистаном.
Кетлинг или тактика «сдерживания» применяется полицией при массовых задержаниях: полицейские блокируют кордонами людей и удерживают их в оцеплении.
На площади Республики активисты разложили 227 листов бумаги, в центре которых были красные яблоки — количество листов соответствовало официальным данным о количестве погибших на январских протестах: 227 человек.
Рус. «Казахская весна»
В начале года Казахстан охватили протесты, вызванные ростом цен на газ более чем в два раза. Экономические требования протестующих сменились политическими: одним из их лозунгов стал «Шал, кет!» («Старик, уходи!») или «Назарбаев, кет!» («Назарбаев, уходи!»). Нурсултана Назарбаева, бывшего председателем совбеза, в итоге сместили с этого поста.