— К каким социальным проблемам чаще всего обращаются женщины в сфере искусства? — Экология
◻️ считается «лайтовой» темой, за которую меньше шансов сесть на 15 суток. Политика — в последнее время эта тема очень сильна. Многие занимаются проблемой женских прав. У нас есть фонд
#НемолчиKZ, есть женщины, которые
создают шелтеры, но достучаться и требовать каких-то изменений все еще довольно тяжело.
— Раз мы уже заговорили об искусстве, как в Казахстане обстоят дела с акционизмом? Насколько это рискованно? — Больше чем 15 суток обычно не дают, и это хорошо. Либо устраивают кетлинг
◻️, либо дают сутки, штрафы. Поэтому акционисты в основном стараются, где возможно, быть анонимными. Я имею в виду граффити.
Хотя знаете, тоже зависит от конъюнктуры и положения, потому что недавно в Алмате был митинг: 40 дней прошло с кровавого января, и Денис [Стадничук] сделал на площади, где стреляли по людям,
акцию с яблоками ◻️.
Алматы — это же город яблок. Алма — это яблоко. Он сделал акцию, и ему за это ничего не было. Я думаю, что там просто
собралась такая толпа людей, которые потеряли близких: если бы менты начали его вязать, им бы самим потом аукнулось. Но вообще есть довольно громкие акционисты: есть
Qazaq Koktemi ◻️— группа молодых художников, которые анонимно делают акции.
— А если бы говорить об активизме и фемактивистках, с какими трудностями приходится сталкиваться девушкам? — В прошлом году впервые за все время разрешили женский марш, и феминистские организации которые его организовали — Feminita, КазФем и остальные — положили шесть лет на то, чтобы провести женский марш Казахстане. В этом году опять подавали заявки. Очень много было отказов, и недавно наконец-то
разрешили провести фем-митинг 8 марта.
В прошлом году это было
прекрасно: я участвовала сама, там было несколько тысяч девушек, и мы прошли по всем центральным улицам Алматы. Естественно, государственные СМИ сказали, что это какие-то прозападные женщины-лесбиянки, которые хотят разрушить нашу прекрасную патриархальную страну, но все равно мы это провели. Я думаю, чем больше марши будут проводиться, тем лучше будет ситуация: только сейчас все начинает потихоньку меняться… Есть такой страх — не только у меня, но и у многих, особенно после Афганистана, что если хоть немного дать слабину, мы скатимся на уровень Афганистана, чего бы никому не хотелось.