Каждый пятый из 47 миллионов жителей Испании владеет двумя языками: первый — испанский, а второй — один из официальных языков. Их еще называют малыми или миноритарными — языками национальных или этнических меньшинств. Самые распространенные в Испании — каталанский (им владеют 6,8 миллион человек), галисийский (1,3 миллиона) и баскский (1 миллион).

Именно для них в Испании хотели ввести специальные лингвистические квоты: как минимум 15 миллионов евро в год выделять на производство фильмов на официальных языках (кроме испанского) и обязать международные стриминговые сервисы вроде Netflix предлагать своим испанским пользователям не менее 6% фильмов и сериалов из общего каталога на каталанском, баскском или галисийском. Как утверждает источник Reuters, в таком случае платформы должны были бы взять все расходы на себя, а за несоблюдение новых требований им грозили бы санкции. Такие квоты рассматривались как часть более широкой системы, по которой для стриминговых сервисов на территории ЕС установлена норма в 30% на контент европейского производства.

Языковые конфликты очень часто возникают в Каталонии, особенно в вопросах школьного образования. Многие каталонцы очень ревностно относятся к своему языку: порядка 35% населения Каталонии — этнические каталонцы, и для них испанский — лишь второй язык. Когда изначально правительство Испании не согласилось на лингвистические квоты, сторонники квот говорили, что каталанский «обречен на маргинальность», как галисийский с баскским, и это приведет к культурному упадку региона.

Споры вокруг лингвистических квот разгорелись в парламенте страны при обсуждении бюджета Испании на 2022 год. За принятие лингвистических квот для испанских фильмов и сериалов выступали Левые республиканцы Каталонии (ERC), против — депутаты от Испанской социалистической рабочей партии (PSOE), самой многочисленной в парламенте. На одном из парламентских заседаний в конце ноября, когда социалистам нужно было заручиться поддержкой каталонцев для утверждения бюджета, переговоры по вопросу так называемого «аудиовизуального законодательства» затянулись до утра.

В конце концов требования ERC были приняты — социалисты пошли на уступки, взамен получив 13 голосов каталонцев для ратификации бюджета. Изначально депутаты от партии большинства не хотели принимать квоты, поскольку опасались сокращения инвестиций зарубежных компаний в культурную сферу, а то и вовсе ухода сервисов из Испании: для решения этой проблемы предлагали ввести налоговые льготы для зарубежных стриминговых сервисов.

Но налоговые льготы, как и сами квоты на кино, в изначальном виде введены не были. Уже через неделю после достижения соглашения появилась информация, что квоты не будут распространяться на платформы, расположенные за пределами Европы, что сделает их де-факто неэффективными в отношении таких гигантов рынка, как Netflix, HBO Max или Disney +, зарегистрированных в США. Это стало поводом для резонансных заявлений каталонских политиков. Представитель ERC в Конгрессе Габриэль Руфиан, например, заявил: «Нам все равно, где находятся компании: либо этот закон защищает производство на каталонском языке, либо ERC не будет поддерживать правительство».

Каталонские политики намерены добиваться принятия изначально заявленных квот, но пока обе стороны сошлись на требованиях в 6% контента на каталонском языке для стриминговых сервисов со штаб-квартирой в Испании, телевидения в Каталонии, а также предоставлении субсидий из бюджета для производства фильмов и сериалов на каталанском, баскском и галисийском. Все цифровые платформы, независимо от того, где располагается их штаб-квартира, должны будут принимать участие в финансировании фильмов на официальных языках без учета языков иммигрантов (в Испании большая доля румынских и арабских мигрантов) и региональных языков, не имеющих статус официального, например, астурлеонский или арагонский языки. Общее число говорящих на последнем составляет всего около 40 тысяч человек. Оба находятся под угрозой исчезновения.

В России для Netflix решили недавно ввести свои ограничения, правда со стороны Роскомнадзора. Он внес сервис в реестр аудиовизуальных средств (РАС), и с марта 2022 компания будет обязана предлагать российским пользователям 20 федеральных каналов, включая, например «Первый канал» и «СПАС». О введении квот для кино на миноритарных языках в России речи не идет.

За сохранение своего родного языка, а вместе с ним и своей культуры, национальные и этнические меньшинства борются по всему миру. К примеру, похожая на каталонскую ситуация сложилась с баскским языком на юге Франции.

Страна Басков, расположенная на границе Франции и Испании, на французской стороне охватывает три провинции. Население Северной Страны Басков составляет около 300 тысяч человек, из которых 45%, по данным 2016 года, были носителями или понимали баскский язык. Цифра эта отличалась в зависимости от региона: так, во французской провинции Нижняя Наварра на баскском говорила почти половина населения, а в городе Байонна, порт в котором является центром экономической жизни Французской Страны Басков, — менее 20%.

Языковая поддержка во Франции была до недавнего времени ориентирована только на развитие и укрепление статуса французского, как единственного официального и государственного. Лишь в начале апреля 2021 правительство одобрило законопроект, направленный на поддержку региональных языков по всей стране: он предполагает изучение в регионах местных языков на всех ступенях школьного образования. К моменту окончания начальной школы ученики по идее должны стать полностью двуязычными.

При этом спустя полтора месяца Конституционный совет Франции отменил два важных пункта закона: один касался права родителей на использование диакритических знаков в именах своих детей, а другой — как раз изучения в школах миноритарных языков. Министерство образования Франции тогда посчитало, что такой принцип обучения приведет к тому, что дети не достигнут нужного уровня владения французским, а Конституционный совет постановил, что закон противоречит второй статье конституции о том, что французский является единственным государственным языком.

При этом спустя полтора месяца Конституционный совет Франции отменил два важных пункта закона: один касался права родителей на использование диакритических знаков в именах своих детей, а другой — как раз изучения в школах миноритарных языков. Министерство образования Франции тогда посчитало, что такой принцип обучения приведет к тому, что дети не достигнут нужного уровня владения французским, а Конституционный совет постановил, что закон противоречит второй статье конституции о том, что французский является единственным государственным языком.

Тем не менее, это был первый проект, который касался региональной культуры и языков, с момента основания Пятой Французской республики в 1958 году. Преподавание на региональных языках в школах Франции финансово почти никогда не поддерживалось государством, а французский последовательно вытеснял региональные языки из СМИ: так, телеканал Breizh в Бретони в 2010 году прекратил вещание на бретонском языке и перешел на французский. В стране до сих пор нет актуальной статистики по количеству носителей миноритарных языков — данные есть только за 1999 год.Несмотря на то, что баскское кино зародилось во Франции — первый фильм «Au Pays des Basques» ◻️, в котором звучит баскский язык, был снят во французских провинциях в 1930 году — на сегодняшний день киноиндустрия на национальном языке более развита в испанской части региона. После Второй мировой войны несколько беженцев с французской стороны границы основали кинокомпанию Euzko Films, в Южной Стране Басков появились киноклубы и фестивали фильмов. Например, на международном кинофестивале в Сан-Себастьяне (SSIFF) — одном из крупнейших городов Страны Басков — с 2009 года есть программа баскского кино и отдельные номинации для кинолент на этом языке.

В производстве таких фильмов участвуют как баскские продюсерские центры, так и крупные французские и испанские компании. Как говорил в одном из интервью баскский актер Тьерри Бискари, «в последние годы есть интерес к баскскому кино со стороны таких крупных городов, как Париж и Мадрид. И профессиональное сообщество, и публика приветствуют его появление на больших экранах, а фильмы из Страны Басков получают престижные награды».

В итальянском Тироле — автономной провинции на севере страны на границе с Австрией — ситуация немного иная: здесь официальными языками признаны немецкий, итальянский и ладинский. На немецком говорят порядка 70% населения, а на итальянском — чуть больше четверти, несмотря на попытку итальянизации ◻️населения при Бенито Муссолини. Ладинский ◻️ — основной язык лишь 5% населения, на нем говорят в некоторых коммунах, где используют в качестве основного местные радиостанции, телеканалы и онлайн-СМИ. Финансируются они местными властями. Согласно указу президента Италии 1988 года, жители провинции Больцано, в которой ладинский является официальным, могут выступать в судах на родном языке, оплата услуг переводчика на итальянский должна осуществляться государством. Места в администрации, учреждениях культуры, образования и здравоохранения получали только те, кто владеет итальянским, немецким и ладинским.

В Южном Тироле есть итальяноязычные и немецкоязычные школы, ладинский язык преподается в коммунах, где он распространен, в качестве школьного предмета. Такая же картина и в высшем образовании. Взаимодействие с Римом происходит на итальянском. Такую языковую политику Южный Тироль смог установить за счет довольно широкой автономии. Права автономий и языковых меньшинств закреплены в конституции, а 1999 году были приняты «Нормы по защите исторических лингвистических меньшинств», согласно которым, в стране есть 12 языковых меньшинств и все они имеют право на использование своего языка в госучреждениях, школах и СМИ. Официальный язык тем не менее один — итальянский.

Инвесторы вкладывают деньги в кино, которое снимают в Южном Тироле, чтобы «поднять престиж региона как места съемок». В списке лент, на которые выделяется финансирование, есть фильмы как на итальянском, так и на немецком языках.

Фильмы, снятые южнотирольскими кинематографистами, как правило, документальные. Соотношение в медиатеке на сайте местного правительства правительства фильмов на итальянском и немецком, которые сняты в Южном Тироле — примерно 50/50, но есть и фильмы на ладинском языке. Например, «A spazier cun Cecilia» ◻️ и «Bergbauern im Gadertal» ◻️, у которых есть иноязычные субтитры, или «M 360° Cater vari tla val disonns» ◻️, где помимо ладинского также звучит итальянская, немецкая и английская речь. Такие фильмы обычно повествуют об отдаленных регионах и деревушках Южного Тироля, в которых еще сохранился ладинский и культурная самобытность его носителей.

Популяризации местного кинематографа в какой-то степени способствует администрация провинции Южный Тироль: на ее сайте есть уже упомянутая медиатека, в которой можно взять напрокат фильмы, снятые местными режиссерами. Также местное правительство помогает режиссерам финансово: выдает субсидии на съемку фильмов на ладинском или немецком языках.

Совершенно другой и при этом противоречивый пример — Внутренняя Монголия на севере Китая. Это автономная область на границе КНР с Монголией, по размеру превосходящая Францию и Германию вместе взятые. Основную долю населения здесь составляют китайцы, а монголы — около 17%. Главная газета «Неймэнгу жибао» ◻️, которая продвигает здесь политику Коммунистической партии Китая, выходит на двух языках: китайском и монгольском, и Центральное китайское телевидение тоже вещает на монгольском.

В то же время в Пекине часто озвучивают идеи отменить в школах Внутренней Монголии обучение на монгольском языке (местные жители называют это «культурным геноцидом»), а Чингисхана даже объявили китайцем, чтобы хоть как-то подкрепить общность двух народов. Образ великого хана нередко встречается в китайском кинематографе: например, сериал «Genghis Khan» (Чингисхан) 2004 года был снят на китайском и дублирован на монгольском.

Есть и весьма успешные фильмы режиссеров из Внутренней Монголии: картина «Norjmaa» (Норжмаа), которая повествует о боях на Халкин-Голе ◻️ в 1939 году и женщине, которая не стала уходить из деревни с приближением военных действий и спасла двух солдат противоборствующих сторон: русского и японского. Фильм был снят на киностудии во Внутренней Монголии и стал лучшим игровым фильмом XII Казанского международного фестиваля мусульманского кино, лучшим этническим фильмом на «Китайском Оскаре», был показан на европейских кинофестивалях. Герои фильма говорят на монгольском, субтитры — на китайском.

Кроме Внутренней Монголии в Китае есть и Синьцзян-Уйгурский автономный район, почти половину ◻️ населения которого составляют уйгуры. В регионе также живет более полутора миллионов казахов и представителей других тюркских народов: киргизов, узбеков, чья культура отличается от культуры хань ◻️. На улицах городов и в государственных учреждениях Синьцзяна правительство ведет борьбу с языком уйгуров: на указателях исчезли надписи на уйгурском, в частных владениях их заставляют использовать мандаринский ◻️, чтобы «продемонстрировать свою лояльность к китайскому правительству». Дело доходит и до прямого насилия: Синьцзян-Уйгурский район известен на весь мир репрессивной политикой в отношении национальных меньшинств. Здесь устраивают лагеря перевоспитания для представителей тюркских народов с принудительной стерилизацией, сексуализированным насилием над женщинами и пытками. По оценкам экспертов ООН, сейчас в таких концлагерях находится около миллиона человек.

Важным способом заявить о себе для уйгуров стало и кино: особенно оно развито в Казахстане, где они являются четвертым по численности народом республики. В Алматы находится крупнейшая уйгурская община за пределами Китая, есть и свое «Уйгурское телевидение», на ютуб-канале которого — более сотни фильмов на уйгурском. В описании канала указано, что он базируется в Казахстане, аналогично — и на страничке «Уйгурского телевидения» в инстаграм, где кроме видео публикуют и новости о положении уйгуров в Китае. Казахстан для уйгуров, впрочем, тоже «опасная страна»: некоторые беженцы из Синьцзяна здесь надолго не остаются, опасаясь экстрадиции, и уезжают в Турцию или США.

Проводится политика китаизации и в Тибетском автономном районе. Здесь, по данным на 2010 год, большинство населения (90%) — тибетцы. Правозащитники и ученые обвиняют китайское правительство в нарушении тысячелетних культурных основ их общества, а исследователи американского Джеймстаунского фонда опубликовали целый доклад о принудительном труде в регионе и идеологической обработке тибетцев, похожих на ситуацию в Синьцзян-Уйгурском районе. С 2015 года компартия Китая начала активно продвигать образование на китайском языке в школах и преследует цель ассимиляции малых народов с доминирующей ханьской культурой.

За десять лет до этого — в 2005 — вышел первый фильм на тибетском языке, у которого не было дубляжа на китайский. Фильм называется «The silent holy stones» ◻️ и повествует о жизни тибетских монахов.

Однако существование в Китае фильмов на миноритарных языках — лишь попытка правительства представить страну в ее культурном многообразии, которая слабо соотносится с нынешней языковой и этнической политикой Китая по отношению к национальным меньшинствам.

В России, согласно конституции, отдельные субъекты вправе устанавливать свои государственные языки. Так, в Калмыкии — это калмыцкий, якутский в Республике Саха (Якутия) или, например, татарский в Татарстане. И на этих языках тоже снимают кино: как короткие метры, так и полнометражные игровые фильмы.

Правда, во всероссийском прокате эти картины теряются: из 337 художественных фильмов, получивших в 2021 году прокатное удостоверение от Минкульта, всего лишь 17 сняты на миноритарных языках — то есть каждый 20-й фильм. Из них 14 — на якутском ◻️, два — на татарском и один двуязычный — на калмыцком и русском языках.

Тем не менее, якутское кино стало своего рода феноменом: главный приз «Кинотавра» в 2020 году получил фильм «Пугало» на якутском языке, а фильм года «Нуучча» завоевал гран-при на международном фестивале в Чехии. Якутия сегодня входит в тройку лидеров по количеству снимаемых фильмов после Москвы и Петербурга.

История якутского кино началась в 90-х с появлением национальной киностудии «Сахафильм». А вот расцвет местного кинематографа с появлением независимых студий и их коммерческим успехом пришелся на 10-е годы, и его тогда окрестили якутским Голливудом — «Сахавуд». По данным Всероссийской переписи населения 2010 года, из почти миллионного населения республики якутским языком владели менее половины. Он в республике, как и русский, имеет статус государственного. Большинство якутов — около 65% — свободно говорили на русском. В якутских школах дети могут изучать и якутский, и русский языки. Модель обучения на якутском предполагает, что постепенно процесс обучения переходит на русский: на нем, начиная со средней школы, преподается все больше предметов школьной программы. В старших классах уроки проходят только на русском, а якутский остается только в качестве отдельной дисциплины. По данным местного Минобра, в 2018-2019 учебном году учеников, изучающих якутский дополнительно, было около 30 тысяч. А на русском полностью проходят обучение почти в два раза больше школьников, чем на якутском.

В 2020 в Республике показали 61 фильм российского производства и 3 местных кинокартины, российские фильмы собрали кассу в 41 миллион рублей, а якутские — 22 миллиона: то есть в среднем якутский фильм собирает в 10 раз больше российского. По данным ЕАИС ◻️, якутские фильмы в республике занимают верхние строчки рейтингов на протяжении уже трех лет. В 2020 году в рейтинге самых кассовых фильмов в Якутии первое и второе места заняли якутская комедия «Тиэтэйбит» и историческая драма «Тыгын Дархан», обогнав «Холопа», который стал самым кассовым в истории российского кинематографа.

Совершенно иная картина со сборами в кинотеатрах в других регионах, где тоже есть государственные языки помимо русского: например, Татарстан, Удмуртская или Чеченская республики. В рейтингах самых кассовых фильмов нет ни картин местного производства, ни тем более на миноритарных языках — татарском, удмуртском или чеченском. В некоторой степени исключением можно считать Калмыкию — здесь, пусть и с весьма скромными сборами, в топ-20 вошла комедия «Заметки Манджика. Я калмык», в которой звучат калмыцкий и русский языки. Картина замыкает рейтинг 2020 года с кассовыми сборами чуть больше полумиллиона, что в пять раз меньше сборов лидирующего в топе «Короля Льва».

Примерно в то же время, что и в Якутии — в начале 2010-х годов — начинает зарождаться и чеченский кинематограф. Первая частная киностудия появилась в Грозном в 2013, а первый фильм на чеченском языке «Хиро» появился за несколько лет до этого — в 2007-м. Как заявляет основатель «Чеченфильма», режиссер и генеральный продюсер Беслан Терекбаев, в Чечне «есть много хороших историй, которые бы неплохо легли в основу художественных кинолент»: самобытные нравы и образ мысли, национальный колорит, природа. При этом чеченский кинематограф, по заверению режиссера, будет консервативен, без сцен, противоречащих исламу, а нравственность и толерантность в фильмах будут «превыше всего». Себя Терекбаев называет частью «сплоченной команды главы республики», но, по его же словам, киностудия не получала финансирование из бюджета республики: «Рамзан Ахматович три раза уже предлагал помощь, но я сказал ему, что пока учусь и не могу брать на себя ответственность за большие деньги». По словам Терекбаева, деньги «Чеченфильм» получает от частных инвесторов. Он уверяет, что в России и за рубежом «живет много богатых чеченцев, заинтересованных в создании положительного образа республики». Их фамилии он не называет. В 2018 году студия при поддержке Минкульта и Фонда поддержки и развития кинематографии Северного Кавказа сняла «международный» детский фильм «Лучшие друзья». В его создании участвовали режиссеры из Индии, а дублируется он на пяти языках.

В республике Калмыкия кино тоже появляется примерно в это же время: 2015 год — год рождения калмыцкого кинематографа. Фильм режиссерки Эллы Манжеевой «Чайки» впервые показали на Берлинском кинофестивале, в 2015 году он получил «Лучший дебют» на «Кинотавре», специальный приз международного кинофестиваля «Сталкер», а затем картину выдвинули на «Золотой глобус». Элла Манжеева основала в Калмыкии первую киношколу, где детей учат снимать короткометражки. По ее словам, в регионе «дефицит не денег, а людей»: киношколу режиссерки поддерживает местный Минкульт.

А вот в Удмуртии кино на национальном языке «умерло, не успев родиться»: оно закончилось на двух фильмах в начале 2010-х годов — «Узы-Боры» ◻️ и «Пузкар» ◻️. По мнению Сергея Ноговицына — режиссера фильма «Пузкар» — главная проблема была в финансировании и, следовательно, в качестве: «Качество, в свою очередь, зависит от многих факторов. На первое место я бы поставил финансирование. Художественный фильм очень затратная вещь. И в нашем случае, в случае удмуртского кино, не окупаемая. Соответственно, нет спонсоров — нет денег. Казалось бы, можно через национальные проекты. Но по факту выходит, что даже на небольшие короткометражки очень сложно выбить деньги. На полнометражный требуется в разы больше. Два фильма были отсняты на чистом энтузиазме, в основном молодежи. Соответственно, какого-то хорошего качества работы требовать не с кого».

Кроме якутского, чеченского или калмыцкого кино на родных языках снимают фильмы в Бурятии, Татарстане и других национальных республиках. По мнению программного директора кинофестиваля «Послание к человеку» и кинокритика Алексея Медведева, местное кино (главным образом, якутское) — это «ответ на запрос смотреть фильмы на родном языке»: «Языковой и культурный факторы здесь определяющие. Что касается, например, Карелии, Урала и других русскоязычных регионов, то там все не так интересно и активно, хотя документальное кино развивается неплохо. Есть еще локальный очаг на Кавказе, связанный с мастерской Сокурова в Нальчике».

Вопросы сохранения культур и языков России в 2019 году решили поручить Фонду сохранения и изучения языков народов Российской Федерации. В его бюджет на три года (до 2021) заложили 282 миллиона рублей, но успешным проект назвать нельзя: несколько эпизодов мошенничества, довольно формальный характер организации и, как отмечали эксперты, нежелание заниматься реальными проблемами на местах. Итог: спустя три года один из учредителей фонда — Федеральное агентство по делам национальностей — принимает решение о ликвидации Фонда. Его задачи, среди которых были финансирование проектов для сохранения и изучения языков, их продвижение в медиа, издание учебников и литературы теперь должны отойти Федеральному институту языков народов РФ и еще одной, пока не созданной организации.

О финансовой поддержке языков национальных и этнических меньшинств стоит говорить в масштабе отдельных субъектов России, на уровне которых принимают программы по сохранению языков и национальной культуры. Финансирование языков — часть более глобальной программы по сохранению и развитию культуры в регионе: так, например, в Чувашии есть госпрограмма «Развитие культуры и туризма» и подпрограмма «Сохранение, изучение и развитие чувашского языка». Говорить о конкретных суммах, выделяемых на сохранение языков, в таких случаях трудно, к тому же во многих регионах, где несколько государственных языков, уровень открытости бюджетных данных низкий. Карачаево-Черкесия и Дагестан, в которых официально признано несколько государственных языков (в Дагестане их вообще 13 не считая русского), занимают одни из последних строчек рейтинга открытости бюджета. Только на платформе открытого бюджета Якутии удалось найти информацию о финансировании якутского языка и приблизительных цифрах 2021 года в 56,5 миллиона рублей. В остальных случаях можно говорить лишь о планируемых суммах, которые были указаны в пресс-релизах и не всегда соответствуют действительности.

Федеральную программу в сфере сохранения языков в Институте языкознания РАН планируют разработать до конца 2022 года. Рассчитана она будет на 10 лет. Что касается кинематографа, то в регионах он, как правило, работает с низкими бюджетами: якутский фильм «Пугало», например, обошелся всего ◻️ в 1,5 миллиона рублей.

Но если якутское кино поддерживается финансово региональными властями, то в других регионах ситуация иная. Например, ныне бывший министр культуры Бурятии в 2016 году отмечал, что в регионе кинопроизводство «нестабильное», а главная проблема — нехватка квалифицированных кадров, поэтому финансирование в республике тогда было скромное — всего 1,5 миллиона рублей в год. За 5 лет ситуация не изменилась кардинально: в прошлом году представители Союза местных кинематографистов даже выходили на одиночные пикеты с требованием срочной встречи с замминистра культуры РФ и формулировкой «Министерство культуры республики Бурятия саботирует работу!».

Вопросом, зачем снимать кино в Бурятии, задается и режиссер Баир Уладаев: «В районах есть запрос на кино на родном языке, но практически нет возможностей его показывать, в Улан-Удэ есть такая возможность, но оно не сильно востребовано». Практически та же ситуация и в Татарстане: «Я хочу снимать кино для своих, кино на татарском языке, кино, основанное на татарской классике. Но это кино никому не нужно, его в прокат не возьмут», — говорит председатель Союза кинематографи­стов Татарстана Ильдар Ягафаров.

Развитие регионального кино в масштабах страны началось в 2016 году, когда Ассоциация продюсеров кино и телевидения России (АПКИТ) совместно с Минкультом начала развивать кинокомиссии — организации, которые на безвозмездной основе помогают компаниям в подборе локаций, привлечении кадров, получении разрешений на съемки и так далее. Эту инициативу назвали проектом «Кино России». На 2021 год такие комиссии есть в 32 субъектах. Как отметил в разговоре с DOXA карельский режиссер Алексей Рогозин, последние три года развитие кинокомиссий идет наиболее активно. Однако, по его словам, по сравнению с Москвой или Петербургом очень мало фильмов снимается в регионах местными режиссерами.

На том же сайте АПКИТ можно найти информацию о финансировании региональных компаний местными органами власти. На первом месте — Калининградская область, где в региональном бюджете было выделено 79 млн рублей на кино. Эти деньги шли на финансовую поддержку кинокомпаниям в виде компенсаций до 40% расходов на съемки.

Здесь, кстати, стоит отметить 2010-е годы — период расцвета регионального кино. В это время появилось множество независимых якутских киностудий, «Чеченфильм», калмыцкое кино и фильмы на других миноритарных языках. Как рассказал DOXA карельский режиссер Алексей Рогозин, причины тому могут быть технические: «Вторая половина 10-х годов была связана с массовым развитием кинотехники, программного обеспечения и упрощением кинопроизводства. Появилась возможность снять кино с качественной картинкой и звуком за скромные деньги. Я думаю, что это послужило драйвером развития».

Подтверждает слова режиссера и PR-менеджер из Якутии Сахамин Трофимов. По его мнению, на своего рода кинематографический бум в 2010-е повлияли технологии: «Появились онлайн площадки, куда можно продавать фильмы, обходя фестивали и кинотеатры. Появление разных киношкол, отечественных кинофестивалей тоже улучшили положение киноиндустрии. В результате появились кассовые фильмы, российские фильмы, наши начали выигрывать кинофестивали, наших актеров впервые начали звать в Голливуд — в итоге зритель поверил в отечественное кино — и это в свою очередь мотивировало новых режиссёров на творчество, в том числе и региональных», — поделился Сахамин с DOXA.

В это же время в Минкульте считают необходимым провести децентрализацию кинопроизводства. При этом предполагается, что кино будет иметь коммерческую структуру, а не полагаться исключительно на бюджетное финансирование.

Производство фильмов на миноритарных языках — вопрос сохранения не только языка, но и вообще уникальной культуры национального или этнического меньшинства. Конечно, русский язык киноленты приносит ей «дополнительные баллы в прокате», но, как подчеркивает в одном из своих интервью режиссер «Пугала» Дмитрий Давыдов, это кино прежде всего для вдумчивого зрителя: для того, который осознанно пришел на сеанс.

«Это кино все-таки отличается стилистически от очень условного "российского" кино, — рассказывает DOXA менеджерка кинопрограммы открытой киностудии «Лендок» Мария Грибова. — Кино [республики] Саха, например, все равно выдает свою "ручную", "домашнюю" основу, где в титрах регулярно видишь одни и те же фамилии, фигурирующие то в качестве режиссера, то в качестве монтажера, то в качестве оператора и так далее. Думаю, для аудитории, которая знакомится с такими релизами ситуативно, они выглядят достаточно экзотично, чтобы заинтересоваться "локализованной" мистикой, но не продолжить это знакомство и не понять, что она глубоко укоренена в мифологическом базисе культуры». По словам Марии, зритель на показ регионального кино приходит заранее заинтересованный.

Для некоторых представителей национальных и этнических меньшинств в России свой родной язык — это нечто большее, чем просто способ общения. В 2019 ученый-филолог и общественник Альберт Разин провел одиночный пикет в защиту удмуртского языка в Ижевске у здания Госсовета, а затем совершил самосожжение. Многие, кто приходил к стихийному мемориалу, соглашались, что в России действительно есть проблемы с сохранением национальных культур, а Разин, пытаясь победить бюрократическую машину, в конце концов «понял, что бьется о глухую стену».

В том же 2019 году Консультативный комитет рамочной конвенции о защите национальных меньшинств Совета Европы выпустил доклад, где довольно жестко раскритиковал языковую политику России, заявив, что «официальная риторика и проправительственные СМИ склонны изображать многокультурные общества как потерпевшие крах, тем самым порождая впечатление внешней угрозы и ощущение якобы необходимости "сомкнуть ряды" внутри этнических границ». Эксперты обратили внимание на то, что часы преподавания миноритарных языков в школах сокращаются, а в ряде случаев «для запугивания или принуждения к молчанию лиц из числа меньшинств либо защитников прав меньшинств» правительство использовало законы об иностранных агентах и экстремизме.

Официально поддержка искусства на миноритарных языках в России называется «сохранением» культур, при этом для многих режиссеров делать фильмы на родном языке — дело принципа и скорее взгляд не в прошлое, а в настоящее.

Как выразился бурятский режиссер Баир Уладаев: «Региональное кино — это когда ты по уши в долгах и хочешь или планируешь в другую страну на заработки».