В 1985 году пост генерального секретаря ЦК КПСС занял Михаил Горбачев. Нина Мамардашвили, соседка Раисы Горбачевы по комнате в общежитии, вспоминала, что впервые такие категории как «красивый мужчина», «говорит как человек, без бумажки», «обаятельная улыбка» стали использоваться при обсуждении власти.

С 25 февраля по 5 марта 1986 года в Москве проходил XXVII съезд ЦК КПСС. В ходе съезда программа партии была скорректирована: стратегическая линия строительства коммунизма была смещена на совершенствование социализма, «победившего полностью и окончательно» — «светлому будущему» предпочли признание существования проблем настоящего, и как следствие — его несовершенство.
Во время съезда констатировали уже не неизбежность коммунизма, а успешное решение национального вопроса — в этой области советским гражданам предстояло лишь развитие «единой культуры советского народа на базе лучших достижений и самобытных прогрессивных традиций народов СССР» ◻️.

В ходе этого съезда также впервые прозвучал термин «гласность»: программа свободы слова вызвала ряд бурных публичных дискуссий о недавнем прошлом. С одной стороны, гласность открыла свободу публичной сферы, с другой стороны, она же стала важным рычагом официальной культурной политики позднего СССР. Так, например, знаковые фильмы выходили в прокат на ручном контроле благодаря связям и патронажу. То есть широко провозглашенная свобода слова фактически подвергалась тщательному и весьма произвольному контролю. Примером может служить история создания фильма Тенгиза Абуладзе «Покаяние» — сценарий фильма не был просмотрен цензурирующим органом Госкино, потому что об этом будущий министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе договорился через свои личные связи в вышестоящих органах.

Публичные дискуссии скоро продемонстрировали, что «национальный вопрос» остался для граждан Советского Союза одним из самых болезненных и нерешенных. А тезис о свободе слова опровергается хотя бы при прочтении дневников ближайшего помощника М. Горбачева — А. Черняева ◻️.

Несмотря на эти ограничения, наступивший период стал второй волной десталинизации культурной сферы после оттепели, а также критического переосмысления прошлого в публичном дискурсе. Эта тенденция позволила критически взглянуть не только на недавнее прошлое, но и на проблемы настоящего.

Первым художественным союзом, ответившим на вызовы перестройки, стал Союз кинематографистов СССР. Его V съезд, прошедший в мае 1986 года, российские кинокритики часто награждают эпитетом «революционный» — после него многие фильмы, прежде оставленные цензурными органами «на полках», вернулись в широкий прокат. Однако если мы обратимся к протоколам заседаний этого съезда, мы обнаружим, что значительная его часть посвящена вопросу, далекому от интересов
современных критиков — положению кинематографа союзных республик.

Согласно отчетному докладу V пленума Союза Кинематографистов под названием «Демократизация общества и национальный кинематограф в условиях перестройки» унификация искусства последовательно проводилась политикой Сталина в сфере культуры: «Постановление ЦК ВКП(б) 1932 года, возникновение теории социалистического реализма, приобретшее вскоре охранительный характер, и, наконец, догмат сталинской эстетики: национальное по форме, социалистическое по содержанию. Эта сталинская формула заведомо предполагала стандартизацию содержания. Национальное становилось прерогативой формы, насильственно отторгнутой от содержания, приобретало сугубо внешний, орнаментальный характер. В кино, с его фотографически фиксирующей природой, под “национальным” следовало понимать конкретность физиологического типажа, костюма, экстерьеров и интерьеров, форм быта и труда» ◻️.

Шейла Фицпатрик в работе «Повседневный сталинизм» говорит о том, что «сталинизм как особая жизненная среда» сформировался в 1930-е годы и в основных своих чертах просуществовал вплоть до горбачевской перестройки. Советское государство выступало в качестве хранителя «национального духа» и «воспитателя патриотизма», а «его программы строительства нации и укрепления национального духа могли казаться привлекательными даже тем гражданам, которые жаловались на дефицит…».

Более того, «этому режиму удалось добиться того, чтобы в сознании многих граждан он ассоциировался с прогрессом. Был или не был советский режим легитимен для широких слоев населения, но его модернизирующая (цивилизующая) миссия, по всей очевидности, была» ◻️.

Культурная политика как один из механизмов централизации власти по линии «союзные республики — Москва» оказывала прямое влияние на региональные киностудии и производящиеся там фильмы. Этот механизм стал предметом жесткой критики со стороны республиканских кинематографистов после открытых дискуссий, призывающих «перестроиться» и попытаться осмыслить прошлое.

Вот, например, выдержка из речи кинорежиссера Эльдара Шенгелая из Грузинской ССР на V съезде СК СССР.

Однако вопреки всеобщей «демократизации», Государственный комитет СССР по кинематографии (Госкино СССР) в 1986 году не выпустил республиканские студии из-под контроля. Согласно приказу, «для включения кинофильма в годовые тематический и производственный планы госкино союзных республик или киностудии союзного подчинения представляют в госкино СССР киносценарий (на русском языке, 7 экз), разработанный киностудией на основе утвержденного ею литературного сценария, вместе с основными производственно-экономическими показателями постановки кинокартины» ◻️, а также в Госкино должно было быть представлено «развернутое заключение сценарной редакционной коллегии и художественного совета киностудии (объединения) за подпись главного редактора; протокол художественного совета киностудии (объединения) по итогам обсуждения сценария», предусматривались и «отдельные случаи»:

«В отдельных случаях при решении вопроса включения фильма в тематический и производственный планы Главная сценарная редакционная коллегия по художественным фильмам Госкино СССР имеет право запросить у киностудии режиссерский комментарий будущего фильма, раскрывающий своеобразие его замысла, основы концепционного и творческого решения».

А в ответ на аргументированные предложения членов СК о расформировании Госкино было добавлено еще одно промежуточное звено, и теперь республиканский начальник управления кинематографии попадал в подчинение не только Госкино, но еще и Министерства культуры республики.

Давлатназар Худоназаров, кинорежиссер, первый секретарь правления союза кинематографистов Таджикистана, в ходе V съезда Союза кинематографистов высказал переживания за «национальный портрет», так как репрезентация устоявшейся модели не способна привлечь зрителя к проблемам и жизни определенной республики, а также может исказить восприятие региона:

«Кино является важнейшим фактором сближения между народами нашей многонациональной страны. Но если фильм сделан по средним стандартам, если он этически и эстетически несостоятелен, то реакция зрителя будет соответствующей — и не только на художественное решение, но и на наш национальный портрет… Мы не имеем права забывать, что кино предваряет, а часто и заменяет реальное знакомство большинства зрителей с культурой, жизненным укладом и нравственными ценностями наших народов» ◻️.

Он также предупредил, что именно те кинематографисты, кто не хочет, чтобы «ядовитые змеи национализма» подняли головы, должны взять на себя ответственность за восприятие зрителем различных регионов.

Михаил Беликов представлял украинскую делегацию, благодарил за помощь в предотвращении последствий аварии на Чернобыльской АЭС, но, задаваясь вопросом «Неужели нас объединяет только беда?», не смог не вспомнить притчу:
«”Было, как было, а будет, как было” — отдавая дань юмору, в этих словах видишь огромную народную мудрость и надежду. Надежду и веру, в основе которых лежит долг, нравственность, гражданская совесть всех нас» ◻️.

Согласно Ходжакули Нарлиеву (первому секретарю правления Союза кинематографистов Туркменской ССР), прокат фильмов никогда не распределялся равномерно.

Например, фильм «Мужское воспитание» был зачислен во внекассовый, однако после признания на международных фестивалях получил государственную премию СССР.

Ходжакули Нарлиев предлагал исправить это, провести ретроспективу туркменского кино в кинотеатрах Москвы:

«Этой чести мы еще ни разу не удостаивались. В ответ — вежливые слова, путают при этом Ашхабад, Душанбе и другие города Средней Азии. А ведь смысл нашего предложения в том, чтобы Ашхабад, Душанбе и другие города не путали в масштабах социальных, товарищи. Когда такое предложение не находит практического решения из тех же финансовых соображений, под угрозу ставится не касса, а культура и идеология наша» ◻️.

А Янис Стрейч обращался к секретарю правления Союза Кинематографистов напрямую:

Лев Кулиджанов, к которому обращался Стрейч, возглавлял главное управление художественной кинематографии Госкино СССР с 1963 по 1964 год, а с 1965 года по 1986 год пробыл на посту первого секретаря правления Союза кинематографистов. В статье, открывающей ежегодный сборник «Экран» за 1972–1973 годы, он писал, что все республиканские киностудии оснащены всем необходимым для работы, а их новые фильмы «глубоко реалистичны, партийно страстны, талантливы, показывающие прошлое и настоящее наших народов, сосредоточивающих особое внимание на действительно важных проблемах коммунистического строительства и воспитания»◻️.

Однако, к примеру, на протяжение всего советского периода режиссеры Армянской ССР не могли снимать кино о геноциде и об отношениях с Турцией. Так Микаэл Стамболцян вспоминал имперскую модель отношений между центральными органами и киностудией «Арменфильм»: «Если и есть что у армянского народа, так это его история. В кино же за 65 лет существования сделано всего три исторических фильма. Один посвящен взятию крепости Ереван войсками генерала Паскевича и присоединению Восточной Армении к России. Во втором фильме, где действие происходит за 100 лет до этого, в самом финале вдруг на помощь полководцу Мхитару приходит русский отряд. Этот хвост, пришитый белыми нитками к очень известному в Армении роману Серо Ханзадяна, нужен был как пропуск на экран. И ни тех, кто это придумал, ни тех, кто принимал, не интересовало то, что в начале XVII века не было вертолетного десанта, а никаким другим способом русские войска в данной географической точке и в то время оказаться не могли. Просто считалось, что спасти народ и спасти фильм можно только так, если даже это противоречило истории, географии и даже здравому смыслу» ◻️.

Внезапно обрушившаяся критика системы из регионов повлекла за собой собрание в 1988 году пятого пленума правления Союза кинематографистов СССР под названием «Демократизация общества и национальный кинематограф в условиях перестройки», в ходе которого «кинематографическое братство» будет призвано «быть свободными, но едиными, едиными, но свободными» ◻️.

Перспективы перестройки здесь подверглись сомнению со стороны исполняющего обязанности первого секретаря Союза кинематографистов СССР А. С. Смирнова (представить такое при Л. Кулиджанове во главе СК СССР было невозможно): «...заметно то огромное сопротивление административной системы, которая на словах поддерживая идеи перестройки, до сих пор яростно сопротивляется их внедрению в жизнь». Или: «такое ощущение, что пресловутая Административно-Командная Система тайно решила и с успехом осуществила суровую расправу с дерзкими кинематографистами, которые одними из первых в стране попытались ослабить ее гнетущую власть» ◻️.

Рихард Пикс, директор студии и генеральный директор объединения «Латвияскино» в 1988 году сравнивает систему киностудий с административным устройством государства: «Несколько слов об опасности, которая у нас наблюдается. Мы модель разработали: и плюрализм, и самостоятельность, и суверенитет разных кинематографий. Но тут чувствуются обратные тенденции. То же происходит сейчас с республиками в целом и с проектами изменений к Конституции СССР»

И в таком контексте предложенные исправления к Конституции СССР, нам кажется, идут от сознания, которое в нас годами воспитывалось, от сознания централизма, они не предполагают этот суверенитет. Нам кажется, что сначала надо было бы проработать конституции республик, и потом уже общую Советскую Конституцию. Никто ни в коем случае не должен пугаться, что, если будет дана кому-то больше осознанная свобода, то кто-то куда-то убежит. Мы все прекрасно знаем, что та собака, которая на цепи, более злая, чем та, которая свободно гуляет, она знает своего хозяина»◻️.

В 1989 году на пленуме союза кинематографистов, посвященном «обновлению художественного сознания», секретарь правления СК Литовской ССР Альгимантас Мажуолис вернулся к непониманию центра национальной политики: «Прошло только две недели с того времени, как по инициативе Союза кинематографистов СССР в Вильнюсе состоялся «круглый стол» «Кино и национальная политика».

Представительная делегация из центра приехала учить нас, как надо относиться к национальным вопросам в кино. Нам говорили, зачем вы хотите выйти из состава Советского Союза, вы этого не делайте, потому что, даже разваливаясь, империя вам этого не позволит сделать мирным путем. Так что не дразните зверя палкой» ◻️.

В резолюции восьмого пленума Союза Кинематографистов было принято решение: «отказаться от имперской модели “единства культур” народов страны, приводящей к стиранию исторического своеобразия национальных культур. Необходимо принять федеративную модель культурного единства, основанную на признании культурного суверенитета каждого народа. В настоящее время национальные кинематографии существуют лишь в административно-территориальных рамках союзных республик. Народы, лишенные республиканского статуса, не имеют возможности включиться в отечественный и мировой кинопроцесс. Но и наличие республиканского кинематографа не приводит к выявлению его национальной самоценности, если развитие его ориентируется лишь на политико-идеологические принципы» ◻️.

В 1990 году Эльдар Шенгелая отметил, что «в связи с организацией Союза кинематографистов Российской Федерации СК СССР уже стал по существу Союзом национальных кинематографий». При этом Шенгелая испытывал благодарность и выступал за то, «чтобы наше товарищество не прекращалось. Мы особенно ощутили важность этого — грузинские кинематографисты, грузинский народ. Когда государственная машина после событий 9 апреля заработала для того, чтобы скрыть подлинную суть событий, происшедших 9 апреля, Союз кинематографистов практически изменил эту ситуацию. Союз кинематографистов по существу тогда защитил честь грузинского народа» ◻️.

27 мая 1991 года был подписан «Договор о создании конфедерации союзов кинематографистов», открывавшийся следующей преамбулой:

Гласность задумывалась как управляемая демократизация культурной политики СССР. Однако публичные дискуссии о «национальных кинематографиях» быстро показали, что никакой «единой культуры советского народа» не существовало, а само «советское» стало ассоциироваться с «русским» ввиду имперской политики центра. Проблемы союзных республик, из центра давно казавшиеся решенными, оставались на повестке дня. Те, кого они касались в первую очередь, не только громко об этом заявили, но и приглашали Москву к диалогу.

На деле первым отделившемся тогда от Союза кинематографистов СССР стал Союз кинематографистов РФ. Он существует и сегодня, его председатель — Михалков Никита Сергеевич.