«Устойчивая рыночная экономика — залог процветания любой страны»
Сергей Гуриев о социализме, демократизации и, конечно, рынке
Редакторы: Герман Нечаев, Алексис де Токвиль
Иллюстрации: Ира Гребенщикова
Публикация: 31 августа 2021
За последние 200 лет мировая экономика сильно изменилась: развилась промышленность и сфера услуг, усложнилась система торговли, появились финансовые рынки. В рамках онлайн-школы «Спонтанный порядок», проведенной InLiberty в начале августа, экономист Сергей Гуриев прочитал лекцию о взаимосвязи рыночных институтов и демократизации, ключевых факторах экономического роста и рассказал о возможностях процветания при плановой экономике.

Этот материал выполнен в рамках совместного проекта DOXA и InLiberty.
Европейский банк реконструкции и развития — международная финансовая организация, созданная в 1991 году 40 странами и двумя международными организациями для поддержки рыночной экономики и демократии в странах Европы и Центральной Азии. Гуриев был главным экономистом ЕБРР в 2016–2019 гг.
Концепция, согласно которой окружающая среда (почва, климат, доступность ресурсов и др.) определяют траекторию и скорость развития различных обществ.

Сегодня многие ученые утверждают, что в XIX-XX вв. географический детерминизм часто использовался для оправдания колониализма и европоцентризма.
Институты, которые исключают широкие слои населения из распределения доходов от собственной деятельности. Экстрактивные институты, согласно Асемоглу и Робинсону, противоположны инклюзивным и противодействуют устойчивому экономическому росту и демократизации
Модель Манделла-Флеминга отражает связь между номинальным обменным курсом, внутренней ставкой процента и совокупным выпуском. Из нее следует, что невозможны одновременное наличие фиксированного курса обмена валюты, свободное движение капитала и независимая монетарная политика — правительство одновременно может осуществлять лишь две эти политики из трех.
Открытие сделок на рынке с целью компенсировать возможные потери на другом рынке (в данном случае, на валютном)
Сергей Гуриев рекомендует недавнюю статью Асемоглу и соавторов «Democracy Does Cause Growth».
по внешним, не зависящим от внутренней ситуации в стране причинам
Сергей Гуриев советует статью Яна Алгана и Пьера Каюка — по его мнению, она доказывает, что доверие людей друг к другу влияет на экономический рост.
Сергей Гуриев рекомендует статью Андрея Шлайфера и Роберта Вишни "The Politics of Market Socialism".
американский предприниматель, входит в топ-10 самых богатых людей мира
Экономическая ситуация, когда страна смогла достичь определенного уровня доходов (обычно среднего уровня — планки в $1–12 тысяч на душу населения), однако рост в силу различных причин прекратился. Сегодня ВВП на душу населения в Китае составляет $10,2 тысячи.
государства, одним из основным источников доходов которого являются энергоносители (обычно нефть)
Первый премьер-министр Сингапура, часто называемый отцом-основателем нации.

Ли Кван Ю — один из главных авторов сингапурского «экономического чуда»: за 31 год его лидерства одна из беднейших стран мира превратилось в процветающее государство, войдя в тройку самых богатых в мире (если считать по ВВП по ППС на душу населения).
Сергей Гуриев советует статью Мартина Биража, Дэвида Йенга и Наома Юхтмана "Data-intensive Innovation and the State: Evidence from AI Firms in China".
Сергей Гуриев советует статью "Outside Options, Coercion, and Wages: Removing the Sugar Coating".
Рынок ≠ процветание
Я считаю, что устойчивая рыночная экономика является залогом процветания любой страны. Неслучайно несколько лет назад я принял предложение поработать в ЕБРР (i) — банке, миссия которого заключается в построении устойчивой рыночной экономики в странах его операций. В качестве главного экономиста ЕБРР я в том числе отвечал и за определение того, как банк понимает, что такое устойчивая рыночная экономика, и за операционализацию этой миссии.

Рынки сами по себе не достигают эффективности. Адам Смит, автор идеи о невидимой руке рынка, говорил о необходимости не только рынков, но и институтов. Смит писал, что для процветания необходимо обеспечить мир, необременительные налоги и разумную правовую систему. Как только вы выполнили эти три условия, все остальное естественным образом приведет экономику к процветанию. Это утверждение подтверждается и современными теоремами об эффективности рынка — для эффективной рыночной экономики нужны защита прав собственности, выполнение контрактов и отсутствие транзакционных издержек.

Поэтому сторонникам рыночной экономики следует помнить: никаких рынков без институтов не бывает. Но институты, к сожалению, сами собой не возникают.

Курица или яйцо
В последние 200 лет произошло качественное изменение — в мире впервые начался заметный экономический рост. До этого в течение тысячелетий благосостояние людей практически не росло. С ростом экономики стала увеличиваться и роль в ней государства; стало расти не только регулирование и вмешательство государства в формирование правил игры между частными агентами, но и государственные расходы. Как следствие, государству пришлось увеличивать налоги, которые должны эти расходы финансировать.

К сожалению, нельзя определить направление причинно-следственной связи: возможно, что государственное вмешательство в экономику является причиной роста доходов населения, возможно, что рост доходов ведет к увеличению роли государства. Оба объяснения имеют право на существование.

Что стало с экономикой за последние 200 лет
Возможно, что-то усложнение мира, произошедшее в последние 200 лет, и является тем вызовом, для ответа на который нам необходимо государство. Во времена Адама Смита люди в основном все еще были заняты в сельском хозяйстве, а рынки были очень простыми. В первую очередь, это были рынки сельскохозяйственных товаров, которые перевозили на очень небольшие расстояния. Роль международной торговли была относительно небольшой. Резкий рост торговли начался с внедрением парового двигателя во второй половине XIX века.

Сейчас экономика стала намного сложнее, а товаров и видов услуг появилось гораздо больше. Подавляющее число людей в развитых странах не заняты ни в сельском хозяйстве, ни в промышленности — они работают в секторе услуг. Услуга — это очень сложный продукт, который потребляется здесь и сейчас. Ее нельзя вернуть, если она Вам не понравилась, поэтому возникает естественная необходимость регулирования ее качества.

С ростом и усложнением международной торговли потребовались правила и для нее. Например, когда вы покупаете фильм в своем смартфоне, проходят транзакции, которые регулируются очень сложными межгосударственными договоренностями — даже если вы не задумываетесь об этом.

Еще один важный фактор роста спроса на услуги государства — это инвестиции и финансы. Инвестиции — это сделки, это когда вы с риском для себя даете сегодня деньги за товары, которые будут завтра. В зависимости от того, какое состояние мира реализуется, вы получите большую или меньшую отдачу от своих вложений. Инвестиции нужно защищать сложными контрактами, для этого необходимы компетентные судебные инстанции, политические и экономические институты. Неудивительно, что с развитием финансовой системы, возникновением банков и фондовых бирж у государства появляется новая функция их регулирования.

Наконец, сегодня большая часть экономики основана на знаниях и информации. Информация — это особый товар. Если я продаю вам что-то, основанное на информации, я по-прежнему ей обладаю. Вы у меня ее покупаете, узнаете что-то новое, но я могу эту информацию продать и кому-то еще, поэтому возникает спрос на определение и защиту интеллектуальной собственности. Госвмешательство государства нужно и для эффективного производства человеческого капитала. Образование приносит выгоду его обладателю (дает возможность зарабатывать больше) — но не только. Человеческий капитал порождает большие (положительные) экстерналии. Это еще одна причина для вмешательства государства.

Провалы государства и рынка
Как отвечает государство на эти вызовы? Не стоит думать, что есть какое-то абстрактное государство, состоящее из бескорыстных, некоррумпированных людей, которое может и хочет действовать в интересах общества. «Провалы рынка» следует сравнивать не с абстрактным бескорыстным государством, а с провалами государства. Нередко бывает, что рынок работает плохо, но если вмешается государство, он будет работать еще хуже — ведь часто государство корыстное и коррумпированное, не собирается ограничивать монопольную власть, а наоборот, само хочет стать монополистом.

Во многих случаях провалы государства можно лечить рыночными механизмами. Однако у государства есть функции, которые рынок выполнить не может. Например, денежная политика — прерогатива государства. Иногда рынок и государство ограничивают друг друга. К примеру, международный рынок капитала ограничивает возможности государства неэффективно тратить деньги: если вы слишком много и неэффективно тратите, деньги у вас рано или поздно закончатся, и никто не даст вам взаймы. Чиновники это знают, это заставляет их вести себя более рационально.

Плановая экономика
Альтернатива рынку — это командно-плановая экономика. На сегодня ни одну подобную систему не удалось построить так, чтобы люди были довольны своей жизнью. Работая в ЕБРР, я обсуждал с коллегами экономики Кубы и Северной Кореи, я общался и с венесуэльскими экономистами, и могу сказать, что эти нерыночные экономики крайне неэффективны. Я занимался количественными исследованиями сталинской индустриализации, и тоже могу сказать, что она была неэффективной.

После Второй мировой войны выяснилось, что Советский Союз имеет много достоинств, но инновации, технические достижения — это не те области, в которых страна преуспевает. СССР запустил спутник и человека в космос, но повысить производительность труда и добиться устойчивого экономического роста, позволяющего догонять развитые страны, ему не удалось. В 1970-е годы, даже несмотря на резкий рост цен на нефть, экономический рост замедлился фактически до нуля. В Советском Союзе было очень много образованных людей, но инновации не внедрялись, потому что для этого не было стимулов — а без инноваций невозможен переход от среднего к высокому уровню развития.

Какие экономические факторы — ключ к росту?
Во-первых, это географическое положение и ресурсы. Например, наличие плодородной земли, нефти, доступа к морю (т.е. доступ к рынкам), устойчивого климата без частых природных катастроф.

При этом географического детерминизма (i) не существует. Страны, расположенные рядом, могут пойти по совершенно разному пути. Наиболее наглядный пример — Северная и Южная Кореи. География не может полностью определить ваше будущее. Можно согласиться с тем, что в большинстве случаев лучше, например, иметь доступ к морю — но бывает и так, когда доступ к морю становится проклятием. Например, в Африке чем ближе страна к морю, тем больше она пострадала от работорговли 300−400 лет назад, и сегодня в таких странах ниже доверие друг к другу и ниже уровень развития.

Специализация страны зависит не только от географического положения, но и от человеческого капитала и культуры. Швейцария — интересный пример: там нет ресурсного богатства и доступа к морю, но страна успешно специализировалась на том, что, казалось бы, могут производить любые другие страны — финансы, сыр, шоколад, часы.

При этом географические факторы меняются со временем. Расстояния играют все меньшую роль. За последние 50 лет снизилась стоимость и морских, и авиационных перевозок. Страны, которые были близко друг от друга по прямой, но далеко по морю, стали торговать больше.

Нефтяное и тростниковое проклятия
Еще один фактор роста — ресурсы. Если на вас свалились нефтедоллары, когда у вас не было устойчивых демократических институтов, то элиты, скорее всего, будут использовать эти деньги и власть для выстраивания коррумпированной системы, потребляя нефтяную ренту. В таких условиях трудно построить демократические институты — элиты заинтересованы в сохранении статус кво. Поэтому неожиданное открытие нефти часто приводит к коррупции, а не к демократизации и экономическому росту. Однако есть страны, которые получили доступ к алмазам или нефти, когда они уже были процветающими демократиями с высоким уровнем дохода, социального согласия, человеческого капитала — например, Норвегия, Канада и Австралия. Никакого нефтяного проклятия там нет: устойчивые институты позволили эффективным образом распределить ренту.

Отмечу, что когда говорят о ресурсном проклятии, в первую очередь, речь идет именно о нефтяном проклятии. Сельскохозяйственного проклятия, например, практически не существует, так как оно не генерирует ренту, а заставляет людей создавать рабочие места. Хотя и тут есть исключения ◻️: такие культуры, как сахарный тростник, ведут к росту неравенства и формированию экстрактивных институтов (i). В XIX веке некоторые Карибские острова, на которых ураган разрушил плантации с сахарным тростником, сначала пострадали, а потом догнали и превзошли другие острова, потому что перешли на более инклюзивные сельскохозяйственные культуры. Это позволило снизить неравенство и повысить благосостояние.

Третий фактор роста — институты: демократические и инклюзивные институты создают правила игры, которые обеспечивают защиту прав собственности и конкуренцию, тем самым создавая стимулы для экономических агентов. Важную роль играет и культура — неформальные правила игры. Это социальные нормы; предпочтения; понятия, что такое хорошо и что такое плохо. Эти правила тоже влияют на стимулы заниматься экономическими действиями.

Как сделать государство богаче
Существует три основных вида экономической политики, которые могут способствовать процветанию. Во-первых, это разумная денежная политика. Например, современный консенсус в области денежной политики заключается в том, что независимый центральный банк должен таргетировать инфляцию (допускания свободные колебания валютного курса). Это то, что российский Центральный банк делает относительно успешно.

Как этот подход соответствует отказу от гибкого валютного курса в странах Еврозоны? Модель Манделла-Флеминга (i) показывает, что объединяться в валютный союз выгодно, когда есть мобильность труда внутри и коррелированные циклы деловой активности. Если бы Греция росла более-менее всегда, когда растет Германия, и одновременно с ней попадала в рецессию, то им нужно было бы быть в одной валютной зоне. К сожалению, это не так: бывает такая ситуация, когда в Германии нужно повышать процентную ставку, а в Греции — понижать, и именно поэтому современная зона евро не является оптимальной. При этом у единой валюты есть большое количество преимуществ: нет транзакционных издержек на обмен валюты и на хеджирование (i) против валютных рисков, а размер рынка дает возможности для инвестирования в новые продукты, идеи и технологии.

Во-вторых, нужна разумная бюджетная политика, чтобы не было долговых кризисов, а доходы и расходы бюджета были устойчивы в долгосрочной перспективе.

Но главный фактор роста — это не денежная или бюджетная политика, а структурные реформы, защита конкуренции, создание стимулов к инвестициям, инновациям, росту производительности. Также необходимы инвестиции в человеческий капитал и инфраструктуру. Это как раз то, чего не может сделать частный сектор.

С политической точки зрения важно, чтобы граждане считали существующую систему справедливой. Основной критерий справедливости — равенство возможностей. Правительство должно стремиться к тому, чтобы у людей были равные возможности добиться успеха вне зависимости от места рождения, происхождения, гендера, этничности или расы.

Исследования показывают, что есть связь между демократизацией и ростом экономики ◻️. В одной и той же стране, когда по экзогенным (i) причинам происходит демократизация, экономика начинает расти на один процент в год быстрее. То есть за 20−30 лет экономика демократической страны вырастет на 20−30% больше, чем недемократической.

Конечно, демократизация не полностью объясняет разрыв между богатыми и бедными странами. Есть целый ряд работ, которые объясняют, как культура влияет на экономический рост ◻️. Если бы в России было столько же доверия, как в Швеции, она была бы вдвое богаче, чем сейчас. Есть исследования, показывающие, что культура и институты влияют друг на друга, а культура влияет и на стимулы к накоплению человеческого капитала.

В конце концов, все эти факторы — география, природные ресурсы, человеческий капитал, демократические институты и культура — влияют друг на друга и на экономический рост.

Вашингтонский консенсус провалился?
Когда возникает разговор о структурных реформах, часто приходится слышать, что Вашингтонский консенсус, сформулированный в 1990-х годах, полностью провалился. Но сегодня экономисты вновь возвращаются к этим принципам. Они признают, что плоды реформ приходят не сразу, и что в среднесрочной перспективе страны, которые проводят правильные рыночные реформы, растут быстрее.
Что за Вашингтонский консенсус?
Это свод рекомендаций по экономической политике для стран Латинской Америки, разработанных в 1990-х Всемирным банком, МВФ и другими организациями. Рекомендации основывались на трех принципах: макроэкономическая дисциплина, рыночная экономика и открытость внешнему миру.

Впоследствии термин «Вашингтонский консенсус» начал использоваться шире: сегодня под ним обычно подразумевается общемировой переход к политике свободного рынка и уменьшения государственной интервенции — переход, который начался после упадка кейнсианства в 1970-е. В свою очередь, Вашингтонский консенсус «закончился» с кризисом 2008 года, когда многие государства вмешались в свою экономику для борьбы с провалами рынка.

Про Вашингтонский консенсус часто говорят, что это неолиберальный взгляд на вещи, так как он подразумевает приватизацию, дерегулирование и открытость для внешней торговли и трансграничных инвестиций. Но консенсус включает в себя и снижение налогов: это должно помочь сделать налоговую базу шире, а их сбор — легче. Речь не о том, что государства должно быть меньше, а о том, что оно должно быть справедливее. Вашингтонский консенсус говорит и о том, что государство должно инвестировать в человеческий капитал и инфраструктуру. Необходимо усиливать права собственности, потому что это фундаментальное условие эффективной экономики, обеспечивающее приток частных инвестиций. То есть даже такие либеральные или неолиберальные манифесты, как Вашингтонский консенсус, говорят о необходимости построения сильных институтов.
Почему рыночные реформы вызывают недовольство в обществе
Те посткоммунистические страны, которым удалось построить демократические инклюзивные политические институты, стали странами с высоким уровнем дохода. России это не удалось, она осталась страной со средним уровнем развития.

Есть два объяснения, почему одни посткоммунистические страны смогли построить полноценные демократические институты, а другие нет. Во-первых, это ошибки реформаторов, которые привели к росту неравенства: плодами реформ воспользовались верхние 10–20% населения. Во-вторых, это феноменальный успех пропаганды. Во многих случаях реформы сработали, но коррумпированные автократы смогли убедить людей в том, что конкуренция, рынок, прозрачность и подотчетность — это плохо.

О глобализации
Существуют ситуации, когда глобализация приводит к отрицательным последствиям, а власти делают слишком мало, чтобы с ними справиться. Конечно, только национальные государства могут помочь проигравшим от глобализации, а они порой делают недостаточно. То же самое относится и к технологическому прогрессу. От роботизации и автоматизации тоже проигрывают отдельные категории людей, которым должно помочь государство. Но в целом глобализация и технологическое развитие — это то, что позволило вывести сотни миллионов людей из бедности за последние несколько десятилетий.

Одна из важных факторов, формирующих отрицательное отношение к состоянию дел в мировой экономике — это смещение СМИ в сторону отрицательной повестки. В медиа вы в основном читаете плохие новости, хотя на самом деле все устроено не так плохо. Кроме глобального потепления и некоторых наступления авторитаризма, мир меняется в лучшую сторону: бедность снижается, доходы растут, растут продолжительность жизни и грамотность. Если вы возьмете мир как одно глобальное общество, то в нем неравенства становится меньше (при этом нужно признать, что внутри некоторых стран — например, в США — неравенство увеличивается).

Рынки без капитализма
Некоторые критики капитализма предпочитают «рыночный социализм» — модель экономики, в которой государство владеет всеми производственными активами, но предприятия торгуют между собой на рынке, а цены складываются рыночным путем ◻️.

На мой взгляд, такая система не работает. У госпредприятий есть важная родовая проблема — они находятся под контролем политиков. Это только кажется, что можно рыночными методами устроить конкуренцию госпредприятий друг с другом. Они всегда будут использоваться как политические инструменты, а конкурировать друг с другом не на настоящем рынке, а на рынке лоббирования и политических связей. Поэтому никакого рыночного социализма не будет, а будет лишь государственный капитализм.

Мы это видим и в России. В России есть конкурирующие госбанки, но конкурируют они между собой не за клиентов, а за то, кто сможет получить у государства дешевые кредиты и эксклюзивные мандаты.

О неравенстве и борьбе с уклонением от уплаты налогов
Рост неравенства во многих посткоммунистических странах привел к тому, что к власти во многих странах пришли политики, которые обратили вспять прорыночные реформы. Однако неравенство стало важным фактором не только в посткоммунистических странах: мы увидели похожие тенденции во многих западных странах после кризиса 2008−2009 годов.

Попытки сделать систему налогообложения более справедливыми, закрыть лазейки для ухода от налогов сверхбогатых людей и транснациональных корпораций — часть того же тренда. Общество считает несправедливым, что ставка налога у условного Уоррена Баффета (i) ниже, чем у его секретаря.

Ключевая идея либерализма заключается в том, что все играют по одним и тем же правилам. Нет ничего либерального в создании преимуществ для богатых людей. Нет ничего нелиберального в том, чтобы закрывать налоговые лазейки. С одной стороны, кажется, что налоговые гавани — это честная налоговая конкуренция: я на своем Карибском острове предлагаю вам зарегистрировать у меня вашу глобальную компанию и буду брать с вас небольшой налог. Но это не честно, если эта компания зарабатывает деньги по всему миру — в том числе там, где не платит налогов.

Есть только одна страна, которая построила экономику с высоким уровнем дохода без демократических институтов — это Сингапур. Есть еще арабские петрократии (i), но у них слишком много денег и нефти на душу населения. Китай может стать новым Сингапуром, но есть много факторов, которые противодействуют этому. В Китае персоналистский режим, в его главе стоит не такой впечатляющий человек, как Ли Кван Ю (i). Этот режим, мягко говоря, не верит в верховенство права. Вторая проблема — демографическая: Китай стареет. Третья проблема — рост государственного и частного долга. Четвертая — де-факто новая Холодная война с США.

С всеми этими вызовами не так просто справиться. В Сингапуре не было таких демографических проблем, были институты верховенства права, была и благоприятная международная обстановка.

Но для Китая есть и новые факторы, способствующие росту. Сегодня передний край развития технологий — это искусственный интеллект. Искусственный интеллект и авторитарный режим формируют естественный симбиоз. Китай с удовольствием предоставляет данные компаниям, работающим в области искусственного интеллекта. В Европе это делать намного сложнее, потому что там есть законы, которые защищают частную жизнь граждан. Но есть и обратный процесс. Чем лучше работают компании в области искусственного интеллекта, тем легче репрессировать людей, потому что появляются механизмы распознавания лиц, походки, мониторинг поведения в соцсетях. Государство использует их и усиливает свой контроль над обществом, становясь более устойчивым ◻️.

Усиление экономической мощи Китая можно рассматривать как угрозу идеям демократии. Чтобы бороться с этим, необходимо защищать конкуренцию современными методами. Если мы видим, что есть субсидируемые Китаем монополии, или Китай ворует технологии, нужно использовать механизмы ВТО, чтобы с этим бороться. Если мы видим репрессии, в которых участвуют компании, нужно применять санкции, или, по крайней мере, бороться с репутацией таких компаний. Это не холодная война, и Китай не собирается уничтожить Америку. Но чем дальше, тем более ожесточенной становится риторика Китая и Си Цзиньпина.

Возможно ли процветание без экономического роста?
Есть много небогатых и даже бедных стран, для которых рост необходим, чтобы увеличить их качество жизни. Пока доход человека не достигает 80 тысяч долларов в год, сохраняется линейная связь между логарифмом его доходов и удовлетворенностью жизнью.

В некоторых случаях при экономическом росте увеличивается и неравенство. Например, в России средний доход на душу населения вырос, но основной выигрыш от этого достался верхним 20% населения. Нижние 80% почти ничего не выиграли, а нижние 10% — даже проиграли. Но если для того, чтобы у кого-то стало больше, нужно, чтобы у кого-то стало меньше — это объективное основание для конфликта. Инклюзивный рост предполагает, что больше становится у всех.

Возможно ли справедливое развитие общества без роста? Нет, так как без роста перераспределение — это игра с нулевой суммой. Чтобы кому-то одному стало лучше, надо, чтобы кому-то другому стало хуже. Только при наличии роста можно добиться того, чтобы лучше становилось всем.

Экономический рост совсем не обязательно ведет к экологической деградации. Цель прийти к нулевым выбросам к 2050 году абсолютно достижима, — по крайней мере, в развитых странах. Я очень надеюсь, что рынок и частный бизнес при правильных стимулах будет изобретать и внедрять технологии, которые позволят снизить вредные выбросы.

Почитать
Сергей Гуриев отдельно посоветовал несколько книг:

  • Жан Тироль «Экономика общего блага» — рассказ о том, что экономисты знают чего они не знают и как работают.
  • Примерно такую же книгу примерно пять лет назад написал Дани Родрик — «Экономика решает». В этой книге тоже честно рассказывается, что мы знаем, а что нет

А еще Гуриев порекомендовал набор онлайн-учебников по экономике, который учитывает достижения экономической науки в последние 30 лет, а также свой курс «Экономика и общество».
В школе могут принять участие студенты любых российских и зарубежных вузов, говорящие и читающие на русском языке. Подробнее о том, как подать заявку, можно прочитать на сайте InLiberty.