— Ты живешь в Кракове, почему ты вернулась в Украину в феврале?

Незадолго до начала войны моя семья проводила семейный совет в Киеве и обсуждала, что делать, если начнется война. Большинство членов семьи были в состоянии отрицания, уверены, что война не наступит. Я в это время была в Кракове и переписывалась с сестрой. Я говорю: «Что ты про это думаешь?». Она отвечает: «Кошмар, что будем делать?». Моя сестра живет в Киеве возле аэропорта и военной прокуратуры — не очень безопасно. Мы решили, что ее муж останется в городе, а она с тремя детьми поедет на запад во Львов. Я сразу предложила приехать и помочь ей с детьми. Когда я садилась в самолет за несколько дней до начала войны, увидела на flight-радаре, что над Украиной летают всего пять самолетиков.

— Я знаю, что из-за войны ты отказалась от основной работы. Как так вышло?

Для меня это стало чем-то естественным, как только я пересекла украинскую границу. До войны я занималась сексуальным образованием. Прямо перед началом войны большой прогрессивный польский секс-шоп предложил мне вести их блог. Я долгое время хотела писать колонки о сексе на польском, поэтому для меня это предложение было большим шагом. В ту неделю, когда мы должны были подписать контракт, началась война — у меня не поднялась рука им отвечать, я оборвала переписку и отказалась от сотрудничества, о котором так долго мечтала. Мне было так обидно за страну, в которой я родилась, за все украинские города, в которых я была и не была, что я не могла себе позволить продолжать заниматься привычной работой. Я считаю, что задача украинцев — защищать и поддерживать свою страну, а задача россиян — эту войну останавливать.

— И где ты начала волонтерить?

Когда мы приехали в Краков, я сразу же начала искать себе журналистские задания и писать гайды на украинском языке — о том, как беженцам обосноваться в Польше, как купить сим-карту и пользоваться общественным транспортом. Я сама проходила через подобный опыт. Конечно, я не бежала от войны, но когда я переехала в Польшу, мне было семнадцать лет, я ничего не знала и боялась. Мы с подружкой две недели не пользовались общественным транспортом и везде ходили пешком, потому что не понимали, какой билет нужно купить в автомате.

— В какой момент тебе пришла идея «Мартинки»?

Однажды волонтерка из медиа для украинцев в Кракове попросила меня помочь с устным переводом интервью. Придя на встречу, я узнала, что буду разговаривать с экспертами по торговле людьми. Этот разговор поверг меня в шок, я узнала, что в Польше много преступников, которые специально приехали сюда, чтобы под видом волонтеров заманить беженцев на нелегальную работу или в рабство. Тогда, на десятый день войны, почти никто не говорил о существовании этой проблемы — все разговоры были о том, как пересечь украинскую границу, где ночевать. Местная волонтерка рассказала мне, как она пыталась повесить плакат про торговлю людьми на вокзале, а работники обвинили ее в том, что она запугивает людей. Оказалось, что еще до начала войны на форумах в даркнете ◻️ обсуждали, какими словами заманивать украинок. Украинки — это вообще одни из самых часто торгуемых женщин в Европе. На интервью мне показали отвратительный мем, который шерили в даркнете, там изображена конвенционально красивая девушка в национальном костюме и подписано: «War is coming, adopt a Ukrainian before it's too late» («Война грядет, усынови украинку прежде, чем станет слишком поздно»). Экспертам по траффикингу ◻️ хватило 15 минут, чтобы найти на польском вокзале подозрительного мужчину с табличкой в стиле: «Мюнхен, только для девушек». Он не смог ответить, из какой он организации, и сразу спрятал свою табличку. Волонтеры тут же вызвали полицию.

Я ушла с интервью под большим впечатлением и начала брейнштормить: а с кем можно переписываться, когда ты находишься в дороге? Многие сейчас уезжают из Украины, оставляя свою семью в зоне боевых действий. Я подумала, что у людей, которые находятся в охваченной войной стране, может не быть возможности заботливо писать близким, спрашивать: «Как ты доехала, доченька?». Многие преодолевают очень длинное и опасное путешествие абсолютно одни — из этого родилась идея «Мартинки» как помощницы в дороге.

— Как «Мартинка» начала помогать женщинам, пережившим сексуализированное насилие?

Я сразу же подумала, что раз в основном из Украины бегут женщины, то, вероятно, будет много преступлений, связанных с гендерным насилием. Тут же появилась информация про изнасилование беженки в городе Вроцлаве — он известен как супер-френдли город по отношению к украинцам, в публичных местах там всегда есть надписи на украинском, даже билет на транспорт можно купить на украинском. И вот там 49-летний мужчина предложил ночлег 19-летней беженке и изнасиловал ее. Это дело быстро попало в суд, но судья постановил, что это было не изнасилование, а «сексуальная эксплуатация в зависимой ситуации» — это преступление наказывается максимально 3 годами лишения свободы, а изнасилование — 12. Плюс облегчение инкриминируемой статьи позволило не арестовывать этого мужчину на время судебных разбирательств, поэтому он все еще гуляет на свободе. В Польше очень плохо расследуются эпизоды насилия. К сожалению, польская судебная система в средневековом состоянии.

У меня тоже была попытка изнасилования в Польше, поэтому я сразу придумала, что мы в «Мартинке» будем помогать в случаях гендерного насилия и ходить с жертвами в полицию, помогать с переводом на украинский. Я связалась со знакомой юристкой, которая в моей прошлой журналистской жизни давала мне комментарии по теме прав женщин. Я спросила, могла ли бы она консультировать наших беженок на горячей линии. В ответ она рассказала мне невероятно трогательную историю о том, что в ее жизни был абьюз со стороны мужа, и она знает, каково это — с двумя сыновьями бежать из дома, поэтому она всем сердцем с нашим проектом. На этой неделе у нас как раз будет первая правовая консультация беженки.

— Сколько людей сейчас работают в «Мартинке»?

Кроме меня на горячей линии сидит еще одна девочка, и еще одна в процессе обучения. Также у нас есть пять-семь психологов, предлагающих бесплатные консультации, две дизайнерки, пиарщица, помогающая с коммуникацией с украинскими СМИ. Еще у нас появилась восхитительная фандрайзерка, которая помогает нам искать финансирование. Осталось найти человека на SMM, и вообще заживем припеваюче, я буду чувствовать, что команда собрана.

У нас часто хотят волонтерить беженцы. Например, на горячей линии у нас сейчас работает девушка, которая бежала от войны в Украине в Германию. Таким людям я даю приоритет, потому что для меня еще одна сторона «Мартинки», в которой она может быть полезна украинскому обществу, — это рабочие места. Сейчас я ищу финансирование на этот проект и начинаю оплачивать в первую очередь работу беженцев. А это в целом идея «Мартинки» — чтобы люди себя чувствовали стабильно и безопасно в странах, где они оказались.

— Где вы находите партнеров и финансовую поддержку?

Партнеры — это самое волшебное, что со мной происходило, потому что я начинала «Мартинку» просто как украинка, у которой болело сердце за других украинок. С помощью девушки брата я записывала приветственное видео для «Мартинки», а моя сестра помогала мне делать карточки для соцсетей. В общем, все своими силами. Я пришла к экспертам, которые давали мне интервью, они работают в немецкой организации по безопасности в кризисных ситуациях. Стесняясь, будто я сделала что-то незначительное, я рассказала им про «Мартинку», и неожиданно они предложили партнерство. Тогда я подумала: «Вау, можно просто сделать проект своими силами и рассказывать о нем людям». Похожим образом у меня случилось партнерство с организацией Women on Web — это одна из самых старых организаций в мире, которая помогает с абортами в странах, где есть трудности с доступом к ним. В том числе они работают в Польше. Они обеспечивают доступ к фармакологическому аборту ◻️ тем женщинам, которые обращаются на нашу горячую линию. А мы в ответ помогаем им с переводом на украинский язык.

— Какие направления работы существуют в «Мартинке»?

Самый популярный запрос — это психологическая помощь. Люди пишут о том, что у них, например, есть признаки военной травмы, посттравматическое расстройство. Особенно много такого было в первый месяц войны, а сейчас все чаще нам пишут о проблемах с адаптацией, одиночеством и тоской по дому. Вторая история — это репродуктивные права. В Польше с ними очень плохо: экстренная контрацепция ◻️ доступна только по рецепту врача, а получить рецепт — это целый квест. Пока ты его возьмешь, контрацепция уже будет не нужна. Аборты запрещены, кроме случаев, когда зачатие произошло из-за преступления, например, изнасилования или когда беременность угрожает жизни матери. Но даже в таких случаях часто польские врачи не решаются сделать аборт, боясь тяжелой уголовной ответственности. Они боятся и давления со стороны «пролайферов»◻️ Эти консервативные активисты доходят до такого абсурда, что приходят сейчас в польские больницы с аудитами: проверяют, не эксплуатируют ли, по их словам, беженки свое положение и не врут ли об изнасиловании, чтобы получить аборт. Конечно, мошенничеств тоже много: женщины гуглят, как можно сделать аборт, и попадают на мошеннические сайты, которые на украинском языке предлагают таблетки.

Помимо того, что мы рассказываем, как проходит фармакологический аборт и где можно получить таблетки, очень важная функция «Мартинки» — это моральная поддержка в этот момент. Часто эти женщины одиноки, в данный момент у них нет никого рядом. Мы им предлагаем запланировать в этот день какую-то интересную книжку или хороший фильм. Отвечаем на простые вопросы по поводу того, что нормально во время аборта, каких симптомов не нужно бояться. Наблюдение, которое меня пугает, — это табуированность темы аборта и недостаточный уровень сексуального образования. Для многих женщин фармакологический аборт — это нечто очень неприятное и страшное. У них есть недоверие к этой процедуре, а это совершенно безопасно.

Во время фармакологического аборта очень важно принять все таблетки, которые назначил врач, но многие не заканчивают курс, потому что им кажется, что у них и так уже все «вышло». Это опасно, потому что в матке могут остаться лишние клетки ткани, а это приводит к инфекциям и воспалению. Буквально две трети женщин, которых мы поддерживаем, пишут нам: «А можно я не буду принимать еще одну дозу? У меня уже все болит и течет», и «Мартинка» им отвечает: «Нет, пожалуйста, примите все по инструкции».

— За время работы «Мартинки» был ли для тебя какой-то особенно тяжелый момент или случай у женщины, который тебя задел?

У нас была девушка, которая не обсуждала свой опыт аборта с «Мартинкой» и на наши вопросы ответила, что все прошло замечательно. Но через несколько дней мы еще раз ей написали, и она ответила: «У меня странный запах выделений». Мы проконсультировались с гинекологом и выяснили, что, скорее всего, это инфекция. Спросили у девушки, сколько она приняла таблеток, и оказалось, что она использовала только половину от минимальной дозы. Тогда мне было очень страшно за нее. Слава богу, сейчас с ней все хорошо.

Еще мне приходится слушать много физиологических подробностей, а я очень нежный человек. Я не смотрю ужастики, боюсь крови и боли, боюсь ходить к стоматологам, гинекологам.

Почему-то во время работы в «Мартинке» у меня отрубается большая часть моей нежной личности, которая избегает этого сенситивного контента.

— Ты говорила, что в Польше за помощь с абортами может грозить уголовная ответственность. Ты не боишься за свою безопасность?

За помощь с абортом в Польше грозит до трех лет лишения свободы, поэтому да, мне тревожно. В моей работе мне приходится все время стоять перед выбором. Например, печатать ли на флаерах прямым текстом: «Напиши нам, если тебе нужен аборт» или сделать как-то более витиевато и обойти слово «аборт», чтобы нашей горячей линией не заинтересовалась полиция. Сам по себе вот факт того, что приходится принимать эти решения, меня очень злит, потому что столько женщин требуют помощи, а я занимаюсь какими-то формальностями. Я думаю, если ты боишься настолько, что тебя парализует страх, то стоит задуматься: ты действительно все еще помогаешь или уже причиняешь вред женщинам?

— А ты много знаешь случаев, когда в Польше на активистов заводили уголовные дела из-за абортов?

Иронично, но

Мы открылись в самый сезон, можно сказать. Для консервативных организаций сейчас в Польше очень вдохновляющее время — наконец-то под суд попала женщина, которая дала другой женщине таблетки для аборта. Теперь «пролайферы» пытаются раздавать беженкам на вокзалах флаеры, где написано, что аборт — это самая большая угроза для мира, ведь если мать способна «убить» своего ребенка, как же мы все друг друга не переубиваем? Они ездят по польским городам на автобусах, на которых размещены фотографии абортированных окровавленных плодов. В общем, мне кажется, быть консервативным «пролайфером» в Польше достаточно просто: твое право на активизм и свободу слова защищают на государственном уровне, а вот женщину, которая помогла другой женщине с абортом, судят.

— К вам обращались женщины, пережившие изнасилования со стороны военных?

Был один случай, когда женщина прямо сказала, что ее изнасиловал солдат в Украине, она искала психолога. Был еще один случай, когда женщина сказала, что ее изнасиловали военные, но, к сожалению, есть тяжелая категория людей, которые обращаются в «Мартинку» и перестают тебе отвечать. И этот случай с изнасилованием — как раз такой, девушка написала, попросила о помощи и больше никогда ничего не ответила. А ты потом с этим живешь: что где-то есть девушка, и у тебя есть физическая возможность ей писать, но ты не получаешь никаких ответов. У нас такое уже происходило, что люди с тяжелыми переживаниями писали и исчезали на месяц. Потом переписка неожиданно возобновлялась, поэтому я этой девушке пишу где-то раз в неделю: «Привет, сегодня в Кракове такая-то погода, я желаю тебе самого хорошего дня, помни, что ты всегда можешь к нам обратиться. Сердечки, сердечки». Мне хочется верить: что бы не случилось, какая бы у этой девушки не была ситуация, она чувствует, что ее принимают в ее травме и что она не должна быть приличной, отвечать вовремя.

Я не исключаю, что женщин, переживших изнасилование, бережет от прессы украинское государство. Главное, чтобы помимо сокрытия от прессы женщинам давали доступ к волонтерам, которые могут помочь, например, с абортами. Я понимаю, почему женщин могут прятать. Как минимум раз в несколько дней я получаю запрос от журналистов: «Свяжите меня с жертвой изнасилования». Это ужасно неэтично, не знаю, как себя чувствуют люди, которые пережили травматичный опыт, а теперь стали просто объектом для чернухи. Чтобы действовать этично, персона должна сама захотеть рассказать свою историю и прийти с этим предложением к журналистам. Военное изнасилование — это слишком травмирующий опыт, чтобы предлагать жертвам поговорить с прессой.

— Как ты хочешь развивать «Мартинку»?

Я вижу будущее «Мартинки» в образовательной миссии. В том, чтобы заниматься просвещением на тему своего тела и soft skills. Когда я занималась секс-просветом, я знала, как важны в сексе soft skills: как важно уметь произносить «Нет» и учиться говорить о своих желаниях. Все это также удивительно важно, когда ты беженка, когда ты спасаешься от войны. Важно уметь задавать вопросы человеку, который тебе предлагает помощь, чтобы понять, настоящий он волонтер или нет. Как важно не пытаться быть удобной и в сексе, и в ситуации, когда ты беженка. Как важно уметь приоритизировать свою безопасность, а не свою удобность или приятность для других людей. У нас в соцсетях есть рубрика «Мартинка напоминает», в ней есть, например, добрые посылы, которые должны напоминать беженкам про чувство собственного достоинства. Если ты принимаешь помощь — ты все еще гордая украинская женщина. Женщина, которая и волонтерит, и семье помогает, поэтому принимает помощь от других людей с уверенностью, что так и должно быть.