«Что там мама умирала, что тут»
Как в России оказывают медицинскую помощь беженцам из Украины
Публикация: 3 апреля 2022
За месяц войны в Россию вывезли огромное количество жителей Украины – «ДНР», «ЛНР» и других пострадавших от российского вторжения областей страны. Ежедневно пограничное управление ФСБ России по Ростовской области сообщает о пересечении границы на въезд десятками тысяч человек, вывезенных из зоны военных действий. Первыми с территории Украины вывезли людей с ограниченными возможностями здоровья: пенсионеров, инвалидов и людей, имеющих хронические заболевания. Их жизнь напрямую зависит от наличия лекарств в аптеках и регулярного контроля самочувствия, но предоставить им необходимую медицинскую помощь Россия не может. О том, как беженцы из Украины справляются с болезнями и ранениями, узнала DOXA.
За день до начала полномасштабной войны – 23 февраля – границу между Россией и Украиной пересекли более 15 тысяч человек. В последнюю неделю ФСБ сообщает о том, что границу ежедневно проходят от 11 до 17 тысяч человек. Временно отмечалось снижение миграционного потока – спустя две недели после начала войны, когда массовая насильственная эвакуация из «ЛДНР» закончилась Тогда границу пересекали в среднем шесть тысяч человек в сутки. После того, как через территорию «ДНР» и «ЛНР» в Ростовскую область стали вывозить жителей других городов Украины, число беженцев вновь увеличилось до 11–15 тысяч человек в сутки. МИД Украины сообщает о том, что, как минимум, 2389 детей были вывезены в Россию с территорий Донецкой и Луганской областей.
Многие вынужденные переселенцы рассказывают о том, что заболевают из-за погодных условий. Последний месяц жители «ДНР», «ЛНР» и Мариуполя провели в холоде.
Многие вынужденные переселенцы рассказывают о том, что заболевают из-за погодных условий. Последний месяц жители «ДНР», «ЛНР» и Мариуполя провели в холоде.
Фото: Даниил Бурмака
Первых беженцев чаще распределяли по Ростовской области – в Таганроге, Шахтах и других городах под Ростовом-на-Дону. Сейчас многие люди отправляются сразу в Краснодарский край, Липецкую, Пензенскую и Рязанскую области. МЧС России регулярно обновляет перечень регионов, куда распределяют вывезенных украинцев.
Начальник управления информационной политики правительства Ростовской области утверждает, что вне зависимости от региона беженцы могут обратиться за медицинской помощью в пункт временного размещения, где они находятся. В случае, если граждане, прибывшие из «ДНР» и «ЛНР», живут не в пункте временного размещения, они могут обратиться за медицинской помощью в поликлинику по месту жительства.
Для снятия нагрузки с лечебных учреждений в Ростовскую область направляют врачей и волонтеров из других регионов. Порой проводятся «показательные выступления» медиков – например, 28 марта в пункте временного размещения «Спутник» прошел прием пациентов и лекция с главным иммунологом Московской области Андреем Продеусом.
Не все покинувшие Украину находятся в пунктах временного размещения после пересечения границы. Например, Дарья [имя изменено по просьбе девушки] из Мариуполя уехала в Краснодар, потому что её маме требовалась экстренная медицинская помощь. После бомбардировок российской армии, ее мама получила ранение осколком снаряда.
Первых беженцев чаще распределяли по Ростовской области – в Таганроге, Шахтах и других городах под Ростовом-на-Дону. Сейчас многие люди отправляются сразу в Краснодарский край, Липецкую, Пензенскую и Рязанскую области. МЧС России регулярно обновляет перечень регионов, куда распределяют вывезенных украинцев.
Начальник управления информационной политики правительства Ростовской области утверждает, что вне зависимости от региона беженцы могут обратиться за медицинской помощью в пункт временного размещения, где они находятся. В случае, если граждане, прибывшие из «ДНР» и «ЛНР», живут не в пункте временного размещения, они могут обратиться за медицинской помощью в поликлинику по месту жительства.
Для снятия нагрузки с лечебных учреждений в Ростовскую область направляют врачей и волонтеров из других регионов. Порой проводятся «показательные выступления» медиков – например, 28 марта в пункте временного размещения «Спутник» прошел прием пациентов и лекция с главным иммунологом Московской области Андреем Продеусом.
Не все покинувшие Украину находятся в пунктах временного размещения после пересечения границы. Например, Дарья [имя изменено по просьбе девушки] из Мариуполя уехала в Краснодар, потому что её маме требовалась экстренная медицинская помощь. После бомбардировок российской армии, ее мама получила ранение осколком снаряда.
«Мы впервые спустились в подвал, потому что в квартире уже нельзя было находиться. Как раз той ночью наш дом начал гореть. Бабушки сгорели в подвале»
Последний месяц она провела в родном городе и недавно уехала в Россию. Несколько дней назад она оказалась в Краснодаре. Её маме потребовалась экстренная медицинская помощь, сейчас она находится в краснодарской больнице.
«Этот месяц был адом. Моя крестная вышла на улицу и минометный снаряд упал во дворе. Осколок снаряда попал ей в бок. Внутренние органы были по всему подъезду. Она умерла.
Моя мама вышла на улицу через пару дней. Снова прилетел минометный снаряд в наш двор. Я услышала, как кто-то истерично кричал. Выбегаю в подъезд, смотрю в окно, лежит на земле во дворе моя мама и кричит. Осколок влетел ей в ногу и прошел насквозь. Моя мама жива, но не может ходить.
Мы решили спуститься в подвал впервые за время войны, потому что в квартире уже нельзя было находиться. Страшно и холодно там было. У меня обморожение ног и лица, до сих пор все онемевшее. Мы спустились в подвал и как раз той ночью наш дом начал гореть.
Мы не знали, что происходит снаружи. Думали, может, пыль поднялась. Начали задыхаться, дым стоял повсюду. Я была в шоке, когда вышла из подвала: мой дом горит, все дома вокруг горят. Мы могли дальше спать и сгорели бы!
С нами были мои бабушки, они неходячие. Мы с трудом их спустили в подвал с третьего этажа. Когда начался пожар, еле вынесли мою раненную маму. Никто не помогал, все убегали. Бабушек не успели спасти. Они сгорели заживо. Сгорел полностью мой дом. Мои любимые кошки тоже сгорели.
Я осталась без ничего. У меня нет квартиры, нет одежды, ничего. Я осталась в грязной куртке, теплых сапогах, толстовке и штанах. И я до сих пор не знаю, что с моими друзьями. Помогут ли им, и живы ли они вообще», – рассказала девушка.
Когда мама Дарьи получила ранение осколком снаряда, они приняли решение уехать хотя бы в Россию. Оставаться в руинах Мариуполя было равно гарантированной смерти, а Россия не согласовывала гуманитарные коридоры в Украину. Маршруты, которыми Россия предложила украинцам уезжать из осажденных городов, вели либо в Россию, либо в Беларусь.
«Пришлось эвакуироваться в Россию. Других коридоров с самого начала не было в Украину. Так что Россия была единственным выходом.
Российские военные подсказали, куда спуститься и на автобусах увезли нас в «ДНР». Маме срочно нужно было в больницу, поэтому нас предложили приютить в Краснодаре. Мы согласились и поехали туда, маму сразу положили в больницу. Сейчас я морально ощущаю себя ужасно, потеряв родных и дом. Со мной осталась мама, а все остальные на небе», – рассказывает Дарья.
«Этот месяц был адом. Моя крестная вышла на улицу и минометный снаряд упал во дворе. Осколок снаряда попал ей в бок. Внутренние органы были по всему подъезду. Она умерла.
Моя мама вышла на улицу через пару дней. Снова прилетел минометный снаряд в наш двор. Я услышала, как кто-то истерично кричал. Выбегаю в подъезд, смотрю в окно, лежит на земле во дворе моя мама и кричит. Осколок влетел ей в ногу и прошел насквозь. Моя мама жива, но не может ходить.
Мы решили спуститься в подвал впервые за время войны, потому что в квартире уже нельзя было находиться. Страшно и холодно там было. У меня обморожение ног и лица, до сих пор все онемевшее. Мы спустились в подвал и как раз той ночью наш дом начал гореть.
Мы не знали, что происходит снаружи. Думали, может, пыль поднялась. Начали задыхаться, дым стоял повсюду. Я была в шоке, когда вышла из подвала: мой дом горит, все дома вокруг горят. Мы могли дальше спать и сгорели бы!
С нами были мои бабушки, они неходячие. Мы с трудом их спустили в подвал с третьего этажа. Когда начался пожар, еле вынесли мою раненную маму. Никто не помогал, все убегали. Бабушек не успели спасти. Они сгорели заживо. Сгорел полностью мой дом. Мои любимые кошки тоже сгорели.
Я осталась без ничего. У меня нет квартиры, нет одежды, ничего. Я осталась в грязной куртке, теплых сапогах, толстовке и штанах. И я до сих пор не знаю, что с моими друзьями. Помогут ли им, и живы ли они вообще», – рассказала девушка.
Когда мама Дарьи получила ранение осколком снаряда, они приняли решение уехать хотя бы в Россию. Оставаться в руинах Мариуполя было равно гарантированной смерти, а Россия не согласовывала гуманитарные коридоры в Украину. Маршруты, которыми Россия предложила украинцам уезжать из осажденных городов, вели либо в Россию, либо в Беларусь.
«Пришлось эвакуироваться в Россию. Других коридоров с самого начала не было в Украину. Так что Россия была единственным выходом.
Российские военные подсказали, куда спуститься и на автобусах увезли нас в «ДНР». Маме срочно нужно было в больницу, поэтому нас предложили приютить в Краснодаре. Мы согласились и поехали туда, маму сразу положили в больницу. Сейчас я морально ощущаю себя ужасно, потеряв родных и дом. Со мной осталась мама, а все остальные на небе», – рассказывает Дарья.
«Она боялась, что я умру из-за диабета, а я, что у нее случится инсульт или сердечный приступ от переживаний»
Оксане из Донецка 28 лет, у нее первый тип сахарного диабета. В связи с этой болезнью у нее хроническая гипергликемия – повышенный уровень глюкозы в крови – потому что организм не справляется с достаточной выработкой инсулина.
«Мы с семьей эвакуировались спустя неделю после начала войны. У меня пожилые родители. На эвакуации настояла я – они до последнего упирались. Военные действия возле нашего дома не были чем-то новым. Многие наши знакомые уехали в Россию еще в 2015 году, кто-то из них спустя несколько лет вернулся домой. Тогда ехали и на Камчатку, и на Кубань. Строить жизнь с нуля, когда у тебя за спиной нет ничего, очень непросто. Изначально казалось, что всё это быстро закончится. Но когда стало понятно, что выбор один – бежать или умереть – мы покинули город.
Сложнее всего было расстаться с домом. Мы не могли взять много вещей, потому что любое промедление опасно. В Донецке у нас остались родственники. Следим за новостями, связи с ними нет. Не хочу об этом думать, но не уверена, что они живы.
Запас лекарств, который у диабетиков есть всегда, я положила в сумку первым делом. Вторым – документы. Из-за стресса у меня стал повышаться сахар и требовалось больше лекарств, чем обычно. Соблюдать диету тоже невозможно в условиях войны.
Мои родители много натерпелись за свою жизнь, но, слава богу, они здоровы. А вот я – нет. Из-за этого я чувствую, что со мной одни проблемы. Мама очень переживала, когда мы уезжали, чтобы мне не стало плохо. Мы не знали, помогут ли в России, если я впаду в кому из-за повышенного сахара. Она боялась, что я умру из-за диабета, а я, что у нее случится инсульт или сердечный приступ от переживаний.
В России мне предоставили инсулин, правда, не тот, что я обычно принимаю. Чаще всего диабетики принимают один и тот же инсулин на протяжении всей жизни, тогда нет побочек от лекарства. Но я благодарна и сменяющимся препаратам. Главное, что меня не оставили умирать.
Слышала, что разные виды инсулина сейчас получают не только беженцы, но и все жители России. Какие-то лекарства перестали поставлять из-за санкций, на какие-то у министерства здравоохранения нет денег.
Сейчас в мои планы входит наладить свой быт и быт моих родителей, а позже искать работу. Мы не планируем оставаться в Ростовской области. Всё же здесь неспокойно, слишком рядом граница. Планируем отправиться ближе к Москве. Там больше возможностей для поиска работы», – рассказала Оксана.
В настоящее время в России есть проблемы с обеспечением жителей лекарственными средствами. Поликлиники в ряде регионов перестали выдавать лекарства по льготным рецептам, при этом купить самостоятельно препараты нельзя, их нет в аптеках. Перебои в поставках жизненно необходимых лекарственных препаратов начались еще в первые дни войны.
«Мы с семьей эвакуировались спустя неделю после начала войны. У меня пожилые родители. На эвакуации настояла я – они до последнего упирались. Военные действия возле нашего дома не были чем-то новым. Многие наши знакомые уехали в Россию еще в 2015 году, кто-то из них спустя несколько лет вернулся домой. Тогда ехали и на Камчатку, и на Кубань. Строить жизнь с нуля, когда у тебя за спиной нет ничего, очень непросто. Изначально казалось, что всё это быстро закончится. Но когда стало понятно, что выбор один – бежать или умереть – мы покинули город.
Сложнее всего было расстаться с домом. Мы не могли взять много вещей, потому что любое промедление опасно. В Донецке у нас остались родственники. Следим за новостями, связи с ними нет. Не хочу об этом думать, но не уверена, что они живы.
Запас лекарств, который у диабетиков есть всегда, я положила в сумку первым делом. Вторым – документы. Из-за стресса у меня стал повышаться сахар и требовалось больше лекарств, чем обычно. Соблюдать диету тоже невозможно в условиях войны.
Мои родители много натерпелись за свою жизнь, но, слава богу, они здоровы. А вот я – нет. Из-за этого я чувствую, что со мной одни проблемы. Мама очень переживала, когда мы уезжали, чтобы мне не стало плохо. Мы не знали, помогут ли в России, если я впаду в кому из-за повышенного сахара. Она боялась, что я умру из-за диабета, а я, что у нее случится инсульт или сердечный приступ от переживаний.
В России мне предоставили инсулин, правда, не тот, что я обычно принимаю. Чаще всего диабетики принимают один и тот же инсулин на протяжении всей жизни, тогда нет побочек от лекарства. Но я благодарна и сменяющимся препаратам. Главное, что меня не оставили умирать.
Слышала, что разные виды инсулина сейчас получают не только беженцы, но и все жители России. Какие-то лекарства перестали поставлять из-за санкций, на какие-то у министерства здравоохранения нет денег.
Сейчас в мои планы входит наладить свой быт и быт моих родителей, а позже искать работу. Мы не планируем оставаться в Ростовской области. Всё же здесь неспокойно, слишком рядом граница. Планируем отправиться ближе к Москве. Там больше возможностей для поиска работы», – рассказала Оксана.
В настоящее время в России есть проблемы с обеспечением жителей лекарственными средствами. Поликлиники в ряде регионов перестали выдавать лекарства по льготным рецептам, при этом купить самостоятельно препараты нельзя, их нет в аптеках. Перебои в поставках жизненно необходимых лекарственных препаратов начались еще в первые дни войны.
«Но что делать тем, кто умирает тихо и незаметно?»
Елизавета из Алчевска (Луганская область, в данный момент под контролем «ЛНР») рассказала о том, что её вывезли российские военные во вторую неделю военных действий. К тому моменту, по ее словам, многие жители «ЛНР» уже уехали в Россию и сообщали о том, что находятся в безопасности. Мать Елизаветы болеет раком несколько лет.
«Мы не ощущали спокойствия уже много лет. У мамы диагностировали рак, когда наш дом уже перестал быть безопасным местом. Лекарства в местной больнице хоть и не всегда, но были.
Всё это время у мамы была непрекращающаяся борьба за жизнь. Не так давно ей стало лучше – возможности обратиться к квалифицированным врачам у нас не было, сами понимаете. У нас только Луганск. Это [улучшение самочувствия, прим.ред.] хоть и чудо, но во многом заслуга лекарств.
Мы уехали, послушав знакомых. У нас уже и больницы не принимали плановых больных. Только если умирать будешь, тогда примут. Оно и правильно в такой ситуации. Но что делать тем, кто умирает тихо и незаметно?
Но в России противоопухолевых, которые принимает мама, не нашлось. Ей назначили другие, от которых у нее появляются раны на руках и ногах, тошнит постоянно. Она почти не ходит. Я не знаю, как быть. Что там мама умирала, что тут».
«Мы не ощущали спокойствия уже много лет. У мамы диагностировали рак, когда наш дом уже перестал быть безопасным местом. Лекарства в местной больнице хоть и не всегда, но были.
Всё это время у мамы была непрекращающаяся борьба за жизнь. Не так давно ей стало лучше – возможности обратиться к квалифицированным врачам у нас не было, сами понимаете. У нас только Луганск. Это [улучшение самочувствия, прим.ред.] хоть и чудо, но во многом заслуга лекарств.
Мы уехали, послушав знакомых. У нас уже и больницы не принимали плановых больных. Только если умирать будешь, тогда примут. Оно и правильно в такой ситуации. Но что делать тем, кто умирает тихо и незаметно?
Но в России противоопухолевых, которые принимает мама, не нашлось. Ей назначили другие, от которых у нее появляются раны на руках и ногах, тошнит постоянно. Она почти не ходит. Я не знаю, как быть. Что там мама умирала, что тут».