В 2019 году замдиректора департамента здравоохранения Владимирской области Юлия Арсенина в ходе круглого стола сетовала, что молодые девушки сегодня предпочитают образование деторождению. «Мамы настраивают детей на то, что нужно получить образование и только потом рожать детей. Но мы, врачи, считаем, что чем раньше девочка родит, тем лучше для самой женщины», — рассуждала Арсенина. Кажется, в этой парадигме речь совсем не идет о том, что девушка может и родить, и получать образование. В общественно-политической дискуссии эти пути — взаимоисключающие.

Такой взгляд на мир проявляет себя не только в публичных обсуждениях, но и на практике. Инфраструктуры для матерей, родивших ребенка во время обучения, просто нет. В российских вузах до сих пор практически невозможно обнаружить «детские комнаты» или пеленальные столики, и тем более — ясли и детские сады на базе учебного заведения. Несмотря на то, что закон об образовании позволяет их создавать, реализовать это на практике очень сложно: государство не выделяет финансирования на такие проекты. В итоге, если инициативы с созданием детских садов и ясельных групп и появляются в вузах, то брать на них деньги приходится из зарплатного фонда преподавателей. Финансируемый таким образом сад для детей сотрудников в Политехническом университета Петра Великого в Петербурге проработал несколько лет, после чего администрация была вынуждена его закрыть — изменения в законодательстве сделали такие расходы «нецелевыми». В целом практика создания яслей и детских садов при учебных учреждениях в России совсем непопулярна — по данным на 2014 год, их было всего 19 по всей стране.

Многие девушки выбирают академический отпуск из-за отсутствия инфраструктуры, а иногда и физических ограничений (не во всех вузах есть, например, пандусы). Академический отпуск по беременности в России относится к разделу «по медицинским показаниям». Девушка имеет право прекратить посещение вуза за 70 дней до родов (и за 84 дня в случае многоплодной беременности) и не возвращаться к обучению 70 дней после. В случае осложнений отпуск по беременности может быть длиннее. При этом отец ребенка, также будучи студентом, не может оформить отпуск по беременности на себя. Но академический отпуск по уходу за ребенком (вплоть до достижения возраста трех лет) может взять любой из родителей — его можно получить после подачи заявления в деканат вуза. Если у матери нет родственников, готовых посидеть с ребенком, или финансовой возможности оплачивать няню, длительный академический отпуск оказывается единственной опцией — совмещать продолжение обучения с уходом за ребенком очень тяжело. Мы поговорили с тремя молодыми мамами, которые все-таки решились не ставить учебу на паузу.

Я забеременела на первом курсе, когда получала второе высшее. Первое я не закончила — училась два года на дневном, но вышла на работу и поняла, что это несовместимо. У меня еще были действительные ЕГЭ, поэтому я забрала документы и подала в свой юридический институт, который в итоге и окончила. Узнав о беременности, я сразу решила, что доведу обучение до конца. Но пришлось отказаться от идеи идти на уголовное право и криминалистику. Я поняла, что будет ребенок, это все-таки очень много отнимает времени, и перешла на факультет гражданского права.

Произошло все так: мне за два месяца до беременности сказали, что с вероятностью 99% я бесплодна. На нервной почве очень резко сбросила вес, было подозрение на анорексию. Я расслабилась, иногда пропускала противозачаточные таблетки. И однажды случилась задержка. Так я и узнала о беременности. С мужем мы на тот момент были вместе больше года — должны были переезжать в хорошую квартиру, у нас была машина, хорошие зарплаты. Мы решили: «Почему бы и нет, мы справимся, мы команда». А сейчас, глядя на все это, я понимаю — такое только в 19 лет можно решить. Чтобы в такой ситуации оставлять ребенка — это надо было без башки быть, и естественно все пошло не так, как я себе представляла. При этом первый раз, когда я задумалась, поступила ли я правильно, сохранив беременность, случился, когда сыну было три месяца. У знакомой девочки умер трехлетний ребенок — у него было сложное заболевание, но оно было излечимо, просто в нужный момент все неправильно сработали. И я несколько дней была в ступоре — одно дело, когда дети умирают где-то там, а другое — когда вот оно, рядом. И ты понимаешь, что реальность — не очень добрая штука. Тебе нужны деньги в случае чего, какие-то моральные силы. Для меня это все было шоком, но деваться было некуда, потому что вот он — мой сын.

Отец ребенка тогда уже не учился, он работал. На момент выхода в декрет получал меньше, чем я, ну а потом наши роли поменялись. Из всей помощи он как-то одну неделю просидел дома с ребенком. Я была на втором курсе, у меня была сессия. И я была ему прямо очень благодарна. Но в какой-то момент он почувствовал свою власть надо мной, начался абьюз — тогда об этом еще так не говорили. Когда сыну исполнился год, я собрала наши чемоданы и мы уехали. Потом были суды, муж бегал от алиментов. Но он прошел курс психотерапии, у него произошло озарение, и он стал платить положенные 25%. С ребенком он до сих пор почти не общается, но претензий у меня к нему нет — платит, и на том спасибо.

Мама моя была сначала очень против. Когда она узнала, она меня на каких-то супер поздних сроках чуть ли не пинками пыталась отправить на аборт. Хотя казалось бы — я уже взрослая тетя, живу в отдельной квартире, замужем, работаю. Но когда родился сын, она пришла ко мне на второй день в роддом, и с тех пор сын и бабушка — лучшие друзья. Иногда мне даже кажется, что они слишком много общаются.

Беременность я переносила очень легко. Я сейчас поражаюсь той работоспособности, которая была у меня, сильно беременной, в 19 лет. Я умудрялась ходить и на работу, и в институт, и помогать бабушке на другом конце Москвы. И все это за один день. Я могла четыре часа поспать перед экзаменом, встать, пойти и сдать. Если я сейчас посплю 4 часа — не знаю, сколько энергетиков и кофе придется влить, чтобы просто осознать себя, как личность. А тогда спокойно все давалось. В университете мне пошли на уступки — разрешили сдать зимнюю сессию сразу после летней. Я готовилась, закрыла две сессии подряд и очень была довольна собой.

Уже через четыре месяца после родов я вернулась на учебу. Академ я не брала принципиально, хотя такая возможность у меня была. Я же поступила в институт на два года позже одноклассников. Они уже все на финишной прямой, а я вот колупалась на втором курсе. Мне это было очень обидно, и я поставила себе цель со всем этим разобраться быстрее. Такой вот юношеский максимализм. Сейчас я бы поступала так, как комфортнее, — но тогда мне хотелось всем доказать, что я крутая, могу и ребенка родить, и институт закончить. Плюс меня мама уговаривала: не бросай, вот возьмешь академ, и все затянется на много лет. Поэтому у меня такой мысли даже не было.

Реально тяжело мне стало на сессии перед ГОСами и на самих экзаменах. Сын пошел в сад, я работала репетитором и училась. У меня был такой распорядок дня: отвести ребенка в сад, потом учеба, потом работа, потом забираю ребенка. Помню, очень хотела попасть к нему на первый утренник, а у меня был экзамен. Я на него попала. Ребята всеми правдами и неправдами задерживали преподавателями. Я за полчаса преодолела расстояние, когда Яндекс показывал 50 минут. Бежала на автобус, бежала в метро. А все свои билеты к ГОСам я читала сыну вместо сказок. Ему это пригодилось — у него теперь очень развита речь. Сейчас я учусь в автошколе и тоже ему это все читаю — кажется, он запоминает лучше меня. Но тогда было очень сложно успеть в эти все важные для меня места. Периодически даже бывало такое, что я приходила вечером домой с ребенком, включала ему мультики и вырубалась. Он знал, что, если что, нужно меня тормошить, он осознанный очень мальчик. И просто я спала, иначе я никак это не вывозила. Сейчас это звучит ужасно — самой на себя хочется вызывать органы опеки за то, что я спокойно спала при трехлетнем ребенке. А тогда мне просто хотелось спать, и все. Я сидела с билетами до ночи, вставала в 7 утра и уже просто не справлялась. Какой-то дополнительной помощи мне просить не хотелось — я для себя решила, что все смогу и все сделаю.

Первый раз взяла его в институт в 2,5 года — ему все очень понравилось. Он любит новые места. У меня был зачет, а он сидел в коридоре и ждал, пока я освобожусь. Сейчас, глядя на других детей, я понимаю, что для трехлетки это подвиг. Но он справился, до сих пор говорит: «Вот мама, помню, как мы вместе ездили с тобой в институт». На выпускном со мной были мой мужчина и сын. Я решила его взять — для меня было это символично. Наверное, если бы у меня не было ребенка, я бы с большей вероятностью бросила учебу. Он был моим мотиватором. И он очень гордился — смотрел, как мама диплом получала. Очень ему было приятно, что его туда взяли.

Изоляция, конечно, появилась. Мой круг общения сузился до 5-10 человек, я редко с кем-то виделась. Но когда сыну уже исполнился год, я могла его оставить на ночь у мамы и куда-то выбираться с друзьями. Правда, меня все равно грыз червячок — как же так, я плохая мать, оставила сына и иду на тусовку. То же самое я чувствовала, когда шла на подработки: думала, ну сидят же люди в декрете, не рыпаются. Тысяча рублей мне погоды не сделает. Но мне хотелось хоть как-то вырваться в люди. Если б я совсем никуда не выходила — сошла бы с ума.

На мой взгляд, в университетах не хватает всего. У нас в институте было семь этажей — и единственное, что мне беременной дали в помощь, — это пропуск на лифт, которым могли пользоваться только преподаватели и студенты с ограниченными возможностями. Естественно, катала на нем всех однокурсников. Но это, конечно, была помощь для меня — тяжело беременной забраться на седьмой этаж. Ну а если бы я приехала с малышом, у меня бы не было возможности его спокойно покормить. Наверное, со смесью можно было бы что-то придумать: в столовой был чайник. И все, никакой возможности переодеть, никаких комнат матери и ребенка. Обычный женский туалет. Девушки, которые решались приехать с младенчиками, переодевали их на подоконниках. Но это дико неудобно и грустно.

У нас государство якобы нацелено на поддержку молодых матерей – а по факту, как обычно, получается пшик. Я считаю, что институты, тем более государственные, все-таки могут себе позволить создать хотя бы комнаты для кормления с пеленальными столиками. Это не так сложно, но это помогло бы многим девочкам, которые прервали обучение из-за рождения детей, его не прерывать.

Забеременела я на третьем курсе, а родила в начале четвертого. Я не планировала, но так получилось. В начале у меня была мысль взять академ, но я очень быстро ее отмела. Я боялась, что из-за того, что у меня рано появится ребенок, я стану аутсайдером и никто не захочет взять меня на работу. Я читала кучу историй про то, как девочек даже без ребенка не брали на работу из-за того, что они могут уйти в декрет. И я себе представила в голове картину, что у меня есть ребенок, а я не закончила образование. Академ — все равно на год, а в год ребенок все еще маленький. Бабушки с дедушками нам не помогают. В общем я решила продолжить учебу – шестого сентября родила, а через неделю выступала с докладом по философии. Я полноценно вышла на учебу. Это был тяжелый год.

Мой муж тоже был студентом, у него был первый курс магистратуры. Мы делили уход за ребенком 50/50. Я училась в МГУ, у меня были чаще в первой половине дня занятия, а он во ВШЭ — у него во второй. Поэтому нормально, как-то распределялись. Единственное – я вообще не спала. Как только у меня была свободная минута, я занималась учебой. Последний курс оказался самым сложным, было очень много заданий. Но я выжила.

У меня был серьезный токсикоз во время второго триместра — доходило до того, что я собиралась и одевалась, но меня начинало тошнить. И я понимала, что я лучше проведу время дома рядом с унитазом. Но потом стало лучше, я нормально отходила на летнюю практику и даже подрабатывала. Благо, третий курс в плане учебы был довольно расслабленный. Я пропускала столько же, сколько другие одногруппники. Не было такого, что меня не было по две недели.

Когда ребенок уже родился, была забавная история. Я сидела на каком-то занятии и преподаватель спросил, почему меня не было на прошлом. Я и ответила, что две недели назад родила. И он спрашивает, вздыхая с удивлением: «А где же сейчас ребенок?». Я говорю — с мужем. И он: «Ваш муж сейчас возле университета с ним гуляет?». На полном серьезе. Это было дико странно. Мой муж способен остаться один дома с ребенком.

На самом деле, учеба мне очень помогала. Когда сидишь с маленьким ребенком — это тяжелая монотонная работа. Помыть попу, покормить. Ребенок очень маленький, с тобой не разговаривает. С ним не всегда прикольно играть. И повторение всех этих монотонных действий — укачиваешь, кормишь, ребенок кричит, режутся зубы, — это правда тяжело и изматывает, в том числе интеллектуально. У меня был период, когда я полгода каждый день смотрела канал ТНТ. Потому что мозг так уставал, что мне нужно было разряжаться во что-то максимально тупое.

Я ребенка с собой брала один раз — на защиту диплома. У меня был молодой преподаватель, у него было двое детей маленьких. Мы как-то разговорились и он рассказал, что его жена тоже защищалась, когда была с маленьким ребенком. И он приходил с ребенком на защиту, бегал вокруг преподавателей и говорил, что, если они поставят плохую оценку, у жены пропадет молоко. И я решила, что точно надо взять ребенка на защиту, — на всякий случай. Я не верю, что это сработало, но диплом я защитила хорошо.

Конечно, было бы здорово, если бы в вузах была инфраструктура. Моя однокурсница в университете кормила грудью – она сцеживалась в перерывах между занятиями. Ей приходилось это делать в туалете. А он, честно говоря, был совсем для этого не приспособлен.

Я забеременела в 2014 году, это был разгар третьего курса. Я сразу посчитала, что рожу летом. Так как я под любым предлогом не хотела задерживаться в университете, я думала — ну вот как раз рожу, побуду с ребенком на каникулах и выйду на учебу, не буду брать академ. В химическом вузе это было вполне возможно — на последнем курсе ты большую часть недели ходишь на лабы, поэтому график свободный. Так и поступила — не стала брать академ и родила летом, а в сентябре пошла на 4 курс.

Пока я была беременна, до поры до времени никто даже не подозревал. Проблем не было — был токсикоз, но у нас лояльно относились к прогулам, поэтому, когда было плохо, я не ходила. Когда беременность уже стала очевидной, в университете никак никто не реагировал. Правда мужчины-преподаватели были более лояльны — они спрашивали, не хочу ли я первая ответить и уйти. Суетились, будто я рожу прямо сейчас. А женщины-преподавательницы иногда наоборот очень недовольно относились, что я тут такая пришла с животом. Когда я что-то могла попросить быстрее сдать, мне говорили: «Нет уж, вы не избранная тут, сидите дальше со всеми вместе». Но, как правило, женщинам было просто все равно, а мужчины старались быть аккуратнее. А еще, помню, у нас как-то были лекции, на которых были еще и старшекурсники. На одну из них пришла девушка с грудным ребенком. Час посидела и ушла. И я была на первых месяцах и заметила, что все стали это очень обсуждать. Мол, чего она пришла с ребенком? Дома не могла посидеть, оставить с кем-то? И я как-то сразу на себя это примерила. Все как-то очень сильно ее осудили – хотя ребенок даже не плакал. Она просто была с переноской.

С одногруппниками смешно было. Я общалась с компанией, был один парень и две девчонки. Девочкам я сразу сказала, они были в курсе, нормально отнеслись. А с парнем мы были не так близки, и я не стала ему рассказывать. И вот, когда я была уже супер-беременная (это был месяц седьмой), пошли в ресторан, сидели ели какую-то пищу азиатскую. И в какой-то момент я так положила руки на живот, что тканью его обтянула. А я всегда свободную очень одежду носила. И этот парень смотрит и говорит: «Ну, Лизка, ты и наела конечно!» Я стала дико смеяться, девчонки тоже, но ему так никто и не сказал.

В первый месяц у меня был довольно жесткий токсикоз, но он приходился на утро. Утром плохо — через час проходит. Я могла не прийти на первую пару, но потом ок. А вот совмещать со всякими анализами, на которые нужно постоянно ходить, было сложно. Но токсикоз прошел ко второму семестру, мне стало намного лучше, и ходить в университет было в целом комфортно.

Когда я родила, период кормления грудью давался тяжело. Я уходила к 11 и возвращалась к шести или семи вечера. А к этому времени ты еще чуть-чуть — и лопнешь. Это было физически тяжело. Я кормила сына утром, плюс я сцеживала молоко, но не в универе, а дома. Конечно, если бы в университете было место, где можно сцедиться, и потом хоть в лабораторный холодильник это молоко поставить, — это бы мое физическое состояние сильно облегчило.

А так приходилось терпеть до вечера. У меня очень много молока выделялось, нужно было с этими прокладками для сосков ходить. Потому что в какой-то момент грудь говорит: «Ну все, я готова». И как бы другого варианта нет. От этого физически бывает плохо — повышается температура. Но когда ты знаешь, что сейчас такое будет происходить, это нормально, привыкаешь.

У нас не было комнаты матери или ребенка, наверное ни в каком универе нет, хотя это довольно странно. В таких естественно-научных вузах много лабораторий, в которых работают люди, которые сидят до 30-40 лет студентами, проводят исследования. В какой-то промежуток времени вполне возможен вариант, что родится ребенок. Кстати, когда я родила и кормила, я работала в лаборатории, занималась исследованиями. И никто никак со мной это не обсудил из научников — в плане того, что я могу делать, с какими веществами мне нельзя работать. Это, конечно, моя наверное ответственность, но никому в голову не пришло это обсудить.

Был страшноватый случай, когда я работала на йодной камере для тонкослойной хроматографии [Тонкослойная хроматография – один из методов химического анализа компонентов и смесей (Прим.ред)]. Это большая бадья, в ней куча йода и в ней проявляются хроматограммы. Прикол в том, что ты ее открываешь, и на тебя устремляются пары йода. Это в принципе вредно для любого человека. И у меня был момент, когда я это делала, так или иначе ты это нюхаешь все равно. Вот я за день нанюхалась, стала кормить Марка дома, ему стало плохо, началась непрекращающаяся рвота. Я жутко испугалась. В итоге оказалось, что это был обычный завороток кишок, то есть инвагинация кишечника. Это самый частый вид кишечной непроходимости у детей. Но когда я стала прокручивать в голове, что не так, я сразу подумала про эти пары йода, что я его ими отравила. То есть, такие штуки никто со мной не обсуждал.

Самым тяжелым было то, что у меня еще до беременности была не сильная мотивация к обучению, в какой-то момент мне перестало нравиться и пропал интерес. Но одно дело просто уговаривать себя, а другое — когда ты полночи не спала и у тебя другие заботы. Я испытывала большую часть времени смущение по поводу того, что я не могу что-то хорошо сдать. Что я такая вот сякая. Но было осознание того, что нужно закончить, потому что мне так легче будет устроиться на работу. Мысль о том, что я с ребенком буду потом опять куда-то поступать, меня просто адски пугала. Я все что угодно делала, лишь бы закончить универ в срок.

Мне кажется, даже если были бы просто нормальные туалеты в университете, это сильно улучшило бы всю ситуацию. Плюс у нас был медицинский кабинет, но за все годы учебы я там была один раз, случайным образом. Как раз когда была беременна, у меня подскочило давление, и я туда пошла. Еле нашла, где вообще находится кабинет, — нам никто никогда не объяснял, куда идти, если плохо. В вузе как бы не было принято, что есть врач. Было бы гораздо спокойнее, если бы это было как-то на виду. Он еще и работал как-то в духе «два четверга в месяц». Комната матери и ребенка — это вообще что-то из разряда фантастики, но она бы конечно помогла, даже в самом минимальном формате. У нас и пандусов не было, которые в принципе нужны обязательно, и с коляской конечно тоже.

***

Опыт зарубежных вузов показывает, что комфортная среда для матери может существовать в пространстве учебного заведения. Во многих университетах и колледжах США, Канады и Великобритании можно устроить ребенка в детский сад (childcare), находящийся на кампусе. В Торонтском университете есть даже отдельный департамент по поддержке семьи, в котором молодых родителей консультируют по вопросам устройства детей в сады на кампусе, помогают решать финансовые вопросы и устраивают регулярные мероприятия для преподавателей и студентов с детьми. Кроме того, на сайте офиса можно найти информацию о родах, прочитать гид по послеродовому периоду, а также получить информацию о ресурсах для ЛГБТК+ семей.

В России о такой университетской сети поддержки пока сложно даже мечтать, но иногда появляются локальные инициативы по созданию более дружественной к мамам среде. Так, в НИУ ВШЭ в прошлом году появилась первая «комната кратковременного пребывания» для детей работников и обучающихся. В комнате можно оставлять детей от 3 до 12 лет под присмотром администратора на 4 часа в день – но для этого нужно предварительно записаться. С детьми до трех лет можно приходить в комнаты без записи и проводить с ними время в пеленальной комнате.

Когда я еще преподавала во ВШЭ, у меня были студентки, которые были беременны. Но я не особо обращала на это внимание до того, как сама стала мамой. А когда стала, поняла, насколько неудобно устроен университет. И как много людей, которым нужно как-то помогать, создавать условия для комфортного возвращения в вуз после родов. Чтобы они, будучи матерями, не были отделены от той жизни, которую они вели раньше.

Тогда я решила заняться созданием комнаты матери и ребенка – собрала инициативную группу из преподавательниц. Основная проблема была в том, что, когда я начинала разговаривать на эту тему со старшими коллегами, мне говорили: «Ну вот что вы пришли с этой темой, ее уже предлагали и до вас». В конце концов мы написали коллективное письмо — я собрала подписи и мы подали их в ректорат. Они долго копошились, а потом итоге эта инициатива была подхвачена Касамарой, ей эта идея нравилась, у нее много детей. Насколько я знаю, такие комнаты сейчас есть в нескольких корпусах. Когда они наконец появились, я была уже уволена.

Мы с директором социальной сферы продвигали идею, что эта комната должна быть полезна в том числе матерям с новорожденными. У сотрудниц старшего поколения представление такое, что мама сначала сидит в декрете, а когда ребенку год — выходит. Но для меня, как для ученой, самый сложный период был именно в первый год. Именно в это время все меняется абсолютно. Ты вдруг никуда не можешь пойти, и ты везде уже не своя. Ребенок плачет, никому не понятно, что с вами делать. Ты приходишь на заседание и чувствуешь, что тебя здесь не ждали. Моя идея была в том, чтобы любая мать с любым ребенком могла в эту комнату прийти, покормить ребенка в специальной комнате за занавеской, перепеленать. Там же должен был быть и игровой центр.

Мы начали все это дело, посмотрев на опыт коллег на зарубежных конференциях. Мы видели, что это работает и используется. Но в Америке, например, очень маленький декрет. Поэтому у них эта инфраструктура развивается быстрее. Там продвигают более гибкие условия для матерей и родителей, я не только для мам, но и для пап.

В России же положенный декрет значительно длиннее, поэтому, если ты мама, добро пожаловать — садись, сиди. Но ты оказываешься оторванной от академической среды, не живешь, как в Америке, с ребенком на кампусе. И когда ты в декрете, тебе говорят — вот исполнится ребенку полтора года и можно отвести его в садик. А если ты не хочешь отдавать ребенка в сад, других вариантов особо нет. Мне кажется, опыт американок здесь важен. Когда в университетах есть инфраструктура, ты можешь еще не отдавать его в сад, но ходить куда-то вместе, использовать комнаты матери и ребенка и пеленальные столики. Которые, кстати, есть везде — и в мужских, и в женских туалетах. В России же многие не понимают – зачем это нужно? Мол, есть же садик — ведите в садик, какие вообще проблемы?

Я сад при университете впервые увидела впервые увидела в MIT в 2010 году. И меня это совершенно поразило. Идешь по кампусу и тут вдруг прямо в здании университета садик. Дети там находятся, пока родители на учебе или на работе. Но в течение дня они могут прямо туда подойти, покормить, просто поболтать с ребенком. И родители сами выбирают, сколько часов туда водить ребенка. Оказалось, так тоже можно.