9 августа 2020 года в Беларуси после фальсификации президентских выборов начались массовые протесты. Многие отмечали, что у беларуского сопротивления «женское лицо». «Все началось с “евалюции”», — говорит философка Ольга Шпарага, имея в виду арест картины «Ева» при обыске в Белгазпромбанке, которым управлял Виктор Бабарико — один из главных соперников Лукашенко на выборах. С этого события стартовала Евалюция — картина Хаима Сутина стала символом протеста, с ней стали выпускать принты, распространился хэштег #евалюция, под которым беларус_ки выкладывали фото с протестов, запустился проект Evalution Today, посвященный протестующим и политзаключенным беларускам. «Беларуская Ева в 2020-м — не просто ребро Адама, а та самая соратница, равноправная в своих действиях, <…> способная идти на риск, вкусить и передать плод познания добра и зла (читай — правды)», — отмечает художница Надежда Саяпина.

Беларус_ки выступали против не только автократии Лукашенко, но и патриархатного режима, который Лукашенко воплощал, пренебрежительно высказываясь о женщинах. Печально известным стало его заявление о том, что в Беларуси «Конституция не под женщину», а общество «не созрело голосовать за женщину». Так он прокомментировал выдвижение Светланы Тихановской, которая потом собрала необходимые 100 тысяч подписей, стала кандидаткой в президенты и, по мнению оппозиции и наблюдателей, победила на выборах 2020 года. Лукашенко недооценил политический потенциал женщин, которые в итоге стали одной из мощнейших движущих сил протеста. Как выразился беларуский поэт Дмитрий Строцев: «Сначала была Ева, потом триумвират◻️, сейчас ─ все женщины».

Беларуски начали организовывать цепи солидарности и выходить на субботние женские марши. «Общество узнало само себя в образе женщины», — говорит Ольга Шпарага про параллели, которые часто проводят между беларус_ками под властью Лукашенко и женщинами под властью домашнего тирана. При этом не все согласны с тем, что у беларуских протестов действительно «женское лицо». «Это тиражируемый символ», — считает основательница проекта «Гендерный маршрут» Ирина Соломатина, отмечая, что медийное освещение женских протестов никак не улучшает положение беларусок. Большинство активисток оказывается перед выбором: несвобода или эмиграция. Вот истории тех, кто в конце концов столкнулись с несвободой:

Кристина Черенкова занималась оформлением свадебных залов и выездных регистраций. Еще девушка вместе со своим мужем Фёдором играла в группах «VIKT(A)R xOi!» и «Ня варта», которые выступают против расизма и дискриминации. Сама Кристина называет себя антирасиcткой.

Девушку задержали в 2020 году за то, что она выступала против Лукашенко — ходила на митинги и писала о происходящем в Беларуси в инстаграме на 40 тысяч человек. Тогда девушке и ее мужу дали штрафы. На протяжении двух последних лет Черенкову постоянно упоминали в провластных телеграм-каналах, писали о ней в пропагандистских материалах, она подвергалась сильному психологическому давлению со стороны силовиков.

С началом войны в Украине девушка выступила против войны и России — смелый шаг во время репрессий, которые продолжаются в Беларуси уже два года. За слова «менты говно» и фотографию военной техники девушка стала подозреваемой по делу о разжигании расовой, национальной, религиозной или другой социальной вражды. Во время обыска квартиру Кристины разгромили, а мужа Фёдора непрерывно избивали на протяжении четырех часов — на супругов давили, чтобы они снялись в видео и признались, что якобы вербовали людей в армию Украины. В итоге Фёдора отпустили, а его жену поместили в СИЗО.

В первые дни девушке не передавали письма и не брали для нее передачи. Недавно в сети появилось письмо девушки, в котором она пишет матери, что с ней в камере интересные женщины и что персонал изолятора ведет себя тактично.

До ареста Виктория Кульша работала инженеркой по охране труда, сейчас — в колонии «на швейке».

В августе 2020 года Виктория носила белый браслет, подвозила воду протестующим, участвовала в автопробегах в поддержку Светланы Тихановской. Но главное, что легло в основу её обвинения, — администрирование телеграм-канала «Водители 97», в котором координировали автопробег. Канал признали экстремистским, Викторию осудили на два с половиной года колонии.

«У нас с мамой были доверительные отношения, я знала, что есть такой чат водителей в телеграме, и про то, что они организовывают автопробеги. Мать понимала, что её могут задержать. Мы договорились, что если она звонит и говорит: «Еда на столе», то это значит, что её взяли. Дальше я ищу, в каком ИВЗ или СИЗО она находится, а потом привожу необходимые вещи», — рассказывает 19-летняя Александра, дочь Виктории.

От адвоката известно, что во время допроса силовик несколько раз ударил Викторию по лицу — она не признавала свою вину. В СИЗО её несколько раз помещали в штрафной изолятор. Из пластиковых пробок Вика сделала бело-красно-белое кольцо.

Пока Виктория <находилась> под арестом, у неё умер отец — это произошло за два дня до её дня рождения. Новость о смерти папы администрация продержала до дня рождения и сообщила так: «Поздравляем, твой отец умер».

Дочери Саше пришлось взять академический отпуск в институте. Теперь она работает официанткой и завела котёнка, говорит — чтобы не сойти с ума от грусти.

У беларуски Ирины Горяшиной две несовершеннолетние дочери. Ирина воспитывает их одна. На свободе женщина работала учительницей, теперь политзаключенная шьет в колонии форму для силовиков. Ирине дали два года колонии за то, что она оставила комментарии в телеграм-канале, признанном в Беларуси экстремистским. Женщина якобы призывала выходить на улицы и опубликовала фотографию милиционера, который избил протестующего.

У Ирины юридическое образование, но она работала дизайнеркой и преподавала изобразительное искусство в школе. Еще Ирина занималась фотографией.

«Дочь очень переживала по поводу событий, которые происходили в Беларуси после выборов. Она ходила на митинги, распространяла независимые газеты», — говорит Валентина, мама политзаключенной.
Перед задержанием к Ирине приходили с обыском сотрудники КГБ, которые забрали её ноутбук и телефон. Затем силовики позвонили девушке и попросили прийти за телефоном. Но из здания Ирина так и не вышла — женщину задержали по уголовной статье.

Беларуска Алина Забаштанская была арестована за комментарий по так называемому «Делу Зельцера» — когда в сентябре 2021 года произошла перестрелка в квартире минского айтишника Андрея Зельцера, в результате которой погиб сотрудник КГБ и сам Зельцер. За комментарии по этому делу задержали 136 человек. Всех обвинили по статье о разжигании социальной вражды. Алину, по словам родственников, судили за видео и комментарии в TikTok. Алина болеет эпилепсией. По делу назначили психиатрическую экспертизу — перерыв длился месяц. Но женщину всё равно осудили на два года колонии общего режима.

Дома политзаключённую ждёт маленькая дочь.

В июне 2022 года КГБ внёс Алину в «список террористов», из-за чего ей запрещено принимать деньги на личный счёт.

Беларуске Ирине Поляниной 50 лет. Женщину осудили на два года колонии за то, что она оставила комментарий под фотографией силовика с ребенком: «Кто эту мразь к детям допустил?» Во время обыска в швейной машинке Ирины нашли тайник с патронами. На суде Ирина сказала, что патроны остались от её покойного отца. На вопрос о том, почему она не избавилась от них, женщина ответила, что не считала их опасными, а потом и вовсе забыла про них.

«В тот момент я одна ухаживала за двумя тяжелобольными инвалидами (Ирина работала сиделкой), которые чуть не издевались надо мной. В доме был ремонт, и были моменты, когда даже не помнила, как саму себя называть, — не то что, где и какие патроны лежат в доме. Это меня не оправдывает, я совершила преступление и раскаиваюсь. Прошу не лишать меня свободы, так как на моих руках — моя мать. Боюсь, что могу не оказаться рядом и потерять ее», — сказала Ирина на суде. Но гособвинитель постановил, что патроны были спрятаны специально для использования в будущем.

Ирина также попросила прощения у обиженного её комментарием силовика. Женщина предлагала выплатить компенсацию, но суд все равно отправил Ирину в женскую колонию на два года. Во время следствия беларуска Ганна написала Ирине письмо с поддержкой. Женщина ответила, что приятно удивлена тем, что её поддерживают незнакомые люди. После задержания Ирину бросил муж, а друзья отвернулись от нее. Адвокаты, коммунальные платежи, частный дом и ферма (Ирина держала кроликов и кур) легли на плечи 80-летней матери. Материальной поддержки Ирина от родных не получала, поэтому у нее не было даже конверта, ручки и бумаги. Она написала письмо знакомому огрызком карандаша на бумаге, которую взяла у сокамерниц.

«Очень прошу неравнодушных людей помочь собрать меня в колонию», — писала политзаключенная. После этой просьбы люди в соцсетях помогли Ирине и её матери. Ирина работает в швейном цехе колонии, держится бодро и ждет освобождения.