Факультет свободных искусств и наук появился как программа «искусств и гуманитарных наук» в 1999 году на базе Санкт-Петербургского государственного университета. 9 марта 2011 года ректор СПбГУ Николай Кропачев подписал приказ, с которого и начался отсчёт жизни Факультета Свободных искусств и наук. На нём обучается около 700 студент_ок на программах бакалавриата и магистратуры, образование построено на либеральных принципах.

Это может звучать как подрывающая «традиционные» ценности идея, но в действительности либеральное образование всего лишь даёт гибкость выбора формы, но не регулирует содержание: кажд_ая студент_ка самостоятельно выстраивает учебное расписание, поощряются исследования на стыке нескольких дисциплин (например, философия и экономика, когнитивные науки и кино и т.д.), но главное — на факультете учат исследовать, погружаться в тему и выходить из неё в соответствии с поставленными задачами.

Вне зависимости от профиля, выбранного студент_кой в качестве основного, структура факультета позволяет посещать курсы, напрямую не связанными с главной сферой академических интересов. Из-за этого исследователь_ницы музыки и когнитивист_ки могут встретиться, например, на курсе «Введение в этнографию евреев».

Один из преподавателей формат обучения на факультете описывает так:
«Те, кто учится на классических образовательных профилях, всего боятся. А наши выпускники — они ворочают, меняют, создают, ничего не боятся, новые модели формируют. Человек учится через всю жизнь. А сразу научить — это просто глупая задача».

Во время «первой» волны прокурорской проверки факультет проверяли на сотрудничество с Бард колледжем ◻️ . Вскоре его признали нежелательной организацией из-за финансирования фондом Джорджа Сороса, также признанным нежелательным в России. Факультет сотрудничал с Бардом по программе двойного диплома. Помимо этого, между институциями было тесное сотрудничество: обучающиеся ездили по обмену на семестр, участвовали в конференциях, а кто-то выбирал_а Бард как место для дальнейшего обучения.

Несмотря на то что факультет свободных искусств и наук является частью СПбГУ и юридически не имеет никаких отдельных полномочий, именно Смольный, а не СПбГУ оказался «наказан» за сотрудничество с Бардом. Летом 2021 года все контакты между университетами были разорваны, а возможность получения двойного диплома перестала существовать. Студент_ки, которые закончили факультет в 2021 году, не смогли получить свои дипломы Барда: из-за сложившейся ситуации колледж не может отправить их в Россию.

С факультета и до начала проверок сотрудни_ц увольняли по политическим причинам. Например, Карин Клеман, социологиню с левыми взглядами и создательницу академических и активистских проектов в России, депортировали — ей запретили въезд в Россию на десять лет.

В 2021 году количество преподаватель_ниц, которые уволились или которых уволили, увеличилось. Осенью 2021 года депортировали Майкла Фриза и запретили ему въезд в Россию — преподавателю, который ради продолжения работы на факультете, разорвал все связи с Бард колледжем, хотя сам закончил факультет и 11 лет отвечал за контакты между Смольным и Бардом. Администрация университета посчитала, что он продолжает сотрудничество с Бардом — это и стало основанием для депортации. Фриз был вынужден покинуть страну, в которой на тот момент жил уже десять лет, и в которой у него была семья.

В апреле 2022 года с должности исполняющего обязанности декана Факультета Свободных искусств и наук был смещён Данила Расков.

В официальных документах при этом причина увольнения не указывается. Расков был назначен исполняющим обязанности декана в начале 2021 года, как раз незадолго до того, как факультет инициировал процесс отделения. После смещения с должности преподаватель решил прекратить работу на факультете.

Ещё несколько преподаватель_ниц решили уйти с факультета на фоне продолжающихся изменений. По словам некоторых из них, они решили уйти сами, чтобы не дожидаться, когда их уволят из-за несоответствий или «излишней» политизированности.
Те, кто решил остаться, вынуждены адаптироваться под новые требования, которые постоянно меняются в ходе проверки. Часть курсов, которые читались, закрыли, а часть — требует изменений. Например, проверяющие посчитали, что курс «Экономика и культура» не соответствует «академической строгости». Аналогичный комментарий касался курсов «Письмо и мышление», «Америка и американизмы» и «Преступление и наказание: теория, уголовная политика, права человека» и других.

Преподаватель_ниц также «наказывают» за работы их студент_ок. Некоторые выпускни_цы рассказывают, как им звонили уже после их выпуска, чтобы поговорить об их ВКР. В результате этой проверки пятерых преподаватель_ниц депремировали.

Студент_ок также не обошла стороной меняющаяся среда факультета. В 2021 году, с началом процесса отделения факультета, которое теперь отложено из-за ухода Кудрина◻️ с поста декана и проверки, студент_кам сообщали, что им придётся выбирать: оставаться на факультете, но лишиться диплома СПбГУ или, наоборот, сменить факультет на один из тех, что существуют в структуре большого университета. Однако до конца эти детали так и не были прояснены и неизвестно, начнётся ли вообще процесс отделения в ближайшем будущем.

В 2022 году в процессе продолжающейся прокурорской проверки студент_ки и их научные руководитель_ницы переживали за недопуск к защите курсовых и дипломов, так как их темы противоречат «традиционным» ценностям России. Из-за этого несколько выпускни_ц поменяли названия ВКР◻️ на более осторожные или вовсе переделали содержание работ.

Студентка программы «Социология и антропология» Полина Елизарова рассказывает, как она несколько раз меняла тему диплома и написала совершенно не ту работу, какую ей бы хотелось, из-за термина «гендер», который ей порекомендовали не использовать в тексте. Тема «Гендерная социализация в дошкольном возрасте как процесс взаимодействия образовательного учреждения, родителей и детей» в итоге была изменена на «Социализацию мальчиков и девочек в детском саду: учебный план и повседневность».

«Сначала нашим работодателем [работодатель утверждает тему ВКР] был ЦНСИ◻️, но, так как он был признан «иностранным агентом», нам поставили работодателем институт социологии РАН. Многим они поменяли выражения, которые не сильно влияли на тему. К моей теме вообще никаких претензий не было.

Но потом все стали паниковать уже после того, как РАН утвердили темы. И Владимир Орлов, и моя научница, стали говорить, что надо менять тему, так как никакого гендера не существует. Потом глава программы социологии сказала нам на встрече, что можно сослаться на учебник МГУ, показать, что у них тоже есть гендер, и тем самым защитить себя. Поэтому я поменяла тему обратно. Но потом мне опять написали в ночь перед предзащитой, что нужно менять тему.

У меня должен был быть очень классный диплом про взгляды на гендерную социализацию с трёх сторон: родители, детский садик и дети, а в итоге — социализация мальчиков и девочек. Изначально я собиралась брать интервью у детей, родителей и воспитателей. В итоге у меня получилось интервью только с воспитателями».
Обучающихся также предупредили, что в этом году все дипломы будут читаться в прокуратуре, что добавило стресса для выпускного курса. Читать дипломы прокуратура решила после того, как отсмотрела все дипломы выпускни_ц 2021 года.

Ещё одной из студенток программы «Международные отношения, политические науки и права человека» пришлось поменять свою тему диплома за полтора месяца до защиты из-за слова «харассмент»:

«Моя научная руководительница где-то в начале апреля сказала мне, что нужно будет переделать диплом. Я писала о том, какие факторы могут влиять на то, захотят ли студенты обращаться в этическую комиссию или нет. В моих эмпирических данных одной из важных переменных как раз было желание студента обращаться за помощью в комиссию, и она [переменная] была сформулирована так: «Захотите ли вы обратиться в этическую комиссию в случае сексуальных домогательств?». И «сексуальные домогательства» оказались словом, из-за которого всё пришлось менять. Я делала полностью новое исследование.

У меня не было никакого плана нового диплома, и мы просто собирались оставить только первую часть и расписывать её. Я представляла, как я буду защищаться и как мне будет стыдно презентовать такой диплом, но в итоге я написала другое исследование и оно было не таким плохим. Я защитилась нормально, хотя, конечно, всё ещё обидно».

Цензура коснулась не только обучающихся, но и преподавательского состава. В течение последнего семестра на пары приходили «высокопрофессиональные эксперты» (так говорится в отчёте СПбГУ), чтобы оценить качество преподавания и курсов. Один из преподавателей рассказал, что «высокопрофессиональный эксперт» посчитал курс по философии слишком сложным, о чём написал в отчёте. В целом результаты проверки СПбГУ можно обобщить одним из тезисов ректорского совещания: «В проекте КОУП◻️ большое число крайне идеологизированных дисциплин, причём в соответствии с худшими западными стереотипами».

Преподаватель, который до Смольного работал на «классическом» факультете СПбГУ, так описывает подход к написанию учебных планов:

«Здесь не только не быстро, но вдумчиво, очень многие люди включаются в разговор о методике и всерьёз думают об этом. Я был удивлён, так как впервые увидел, что методическая работа — это что-то важное: что можно вот так, а можно вот так, и непонятно, как лучше. У нас были связи с университетами на Западе [речь идёт о Бард колледже, но из-за признания Барда нежелательной организацией все упоминания сотрудничества могут привести к проблемам], и эти университеты предлагали студентам и преподавателям обучающие курсы по их методике.

При этом во время весенних проверок университет предлагал отменить большую часть профессиональных траекторий внутри факультета, оставить всего одну и внутри неё ввести только пять модулей из имеющихся двенадцати. Сейчас, по мнению университета, программы не соответствуют образовательным стандартам. Об этом рассказывают преподаватель_ницы и студент_ки.

Позднее СПбГУ приостановил внедрение этой идеи, не в последнюю очередь благодаря кампании студент_ок Смольного в поддержку факультета, но обещал вернуться к рассмотрению в следующем учебном году. Учащиеся писали обращения в администрацию и запустили хэштег в соцсетях, где рассказывали, почему Смольный стал значимым местом в их жизни.

Один из преподавателей Смольного поделился, что последними претензиями к учебной программе были недостатки в формулировках вопросов к госам и содержанию ВКР выпускни_ц этого года. По мнению администрации СПбГУ, работы студент_ок ориентированы на широкую эрудицию, написаны в публицистическом стиле и недостаточно исследовательские. Из такого комментария выходит, что публицистический стиль и междисциплинарность — это обязательно негативные аспекты работы.

Претензии, которые формулирует СПбГУ к факультету, связаны с тем, что у Смольного другой подход к образовательному процессу и его наполнению. Преподаватель также рассказал, что если раньше работни_цы вуза «думали, что они с этого [постепенного разрушения факультета] что-то поимеют, то сейчас, когда они выяснили, что они с этого не имеют ничего, кроме головной боли и огромной работы, которую на них валит руководство университета, что всех необходимо рецензировать, у них всех энтузиазм и пропадает».

Из-за подчинённости Смольного большой структуре университета все финансовые вопросы также согласуются только через администрацию вуза, а работни_цам факультета остаётся только приспосабливаться. Например, СПбГУ ограничивал количество ставок на факультете, поэтому, чтобы решить проблему нехватки кадров при всё увеличивающемся количестве студент_ок, преподаватель_ницы могли быть устроены на 0,5 или на 0,25 ставки.

Но «большой» университет контролирует не только бюджет факультета, юридически он является инстанцией принятия вообще всех решений. Смольный не может что-то сделать без согласования университета, даже если это касается закупки маркеров. Поэтому прокурорская проверка, расследующая сотрудничество факультета с Бардом, должна была обнаружить, что все бумаги о сотрудничестве проходили через СПбГУ. Тем не менее, никакие обвинения о сотрудничестве вуза с Бардом выдвинуты не были. Факультет, являясь частью СПбГУ, следует и образовательным стандартам вуза, и требованиям ведения документации.

Но уже весной 2022 года, оказалось, что «набор дисциплин не учитывает принцип последовательности и систематичности», «проект КОУП перегружен «разнокалиберными» дисциплинами», а также «в проекте КОУП представлены дисциплины, текущие названия и содержание которых с точки зрения стиля не соответствуют нормам академической строгости и формальности (поскольку использование в названиях и описаниях дисциплин упрощений, вопросов и метафор не только не соответствует классической российской образовательной традиции, но и скрывает действительный смысл содержания программы)».

По выражению одного из преподавателей Смольного, «студенты — это колоссальная сила». Когда давление на факультет стало особенно сильным и зашла речь об отмене большей части программ факультета, обучающиеся самоорганизовались в группы сопротивления.

Одна из участниц инициативной группы по спасению факультета рассказывает, почему студент_ки больше не захотели оставаться в стороне всех событий, происходящих на факультете:

«Нас в одной из статей в “Бочке Диогена” обвинили в том, что мы бездействуем. Мы и правда не двигались, потому что, с одной стороны, мы офигевали какое-то время, а с другой стороны, до нас не очень большое количество информации доходило.

Мы ценим Смольный не только как место, куда ты приходишь учиться и потом уходишь, но и как место, аналогов которому в России нет и из которого выходят совершенно невероятные люди. Мне кажется, что если этого места не будет, то и таких людей станет меньше.

И ещё не хочется, чтобы студентов воспринимали как пассивных чуваков, которые получают образовательную услугу. Я думаю, что в Смольном очень далеки от этой потребительской этики. Мы иначе относимся к курсам, к преподавателям. Про Смольный никто не думает: “Какое ужасное место, поскорей бы я его уже закончил”. Наоборот, люди со слезами на глазах думают о своём выпуске — это говорит что-то о факультете, о том, что здесь происходят важные для студентов вещи. Они полезные, они интересные, они влияют на жизнь и развивают и не воспринимаются человеком как абстракция.

Мы промолчали, когда отбирали Бард, когда депортировали Майкла, сколько можно уже молчать. Это накопленная усталость. Тебе отрезали одну руку, отрезали вторую. Потом тебе отрезали одну ногу, и ты понимаешь, что без второй ноги ходить уже совсем сложно, и ты начинаешь топать ногами».

Акция сопротивления разрушению Смольного началась с сообщения в общем чате факультета. Одна из студенток предложила создать инициативную группу, чтобы продумать стратегии того, как защитить факультет. Студент_ки писали письма в приёмную комиссию, запустили флешмоб в социальных сетях, выходили на контакт с выпускни_цами, чтобы заручиться их поддержкой.

По хэштегу #save_Smolny в инстаграме можно найти истории обучающихся разных курсов, почему Смольный для них — особенный факультет. Вот несколько отрывков из этих историй:

Один из работников факультета рассказывает, что ректора СПбГУ, Николая Кропачева, злит, что факультет может опереться на студент_ок и получить от них такую широкую поддержку. Студент_ки воспринимаются им «как партизаны врага, которые работают не на тех». Преподаватель уверен, что именно шум, поднятый студент_ками в социальных сетях, письма, отправленную в приёмную комиссию, — это то, благодаря чему давление на факультет немного ослабло.