Сторонники фридмановского подхода здесь могут ответить: есть покупатели, конкуренты и поставщики, которые в рамках свободной конкуренции могут надавить на недобросовестную компанию и мягко подтолкнуть ее к исправлению ситуации. И здесь возникает вторая проблема: некоторые корпорации настолько велики и могущественны, что недовольство покупателей или даже государства (чего, кстати, не предполагает фридмановская модель) не способно по-настоящему повлиять на их поведение. Есть множество примеров: компания Nike, которая десятилетиями
использует недобросовестные трудовые практики; компания Shell, которая в Нигерии
участвовала в насильственном подавлении протестов местного населения против нефтедобычи; компания Apple, на заводе подрядчика которой в Китае уже много лет рабочие кончают жизни
самоубийством. В некоторых случаях общественности удавалось оказать определенное политическое давление на корпорации (например, в конце 1990-х Nike стала терять прибыль из-за бойкота покупателей), в других — даже десятилетия протестов не приводили к значимым результатам (как в случае с Shell). Да, все эти компании предпринимали определенные действия, но проблемы так и не были решены: с одной стороны, у самих компаний сегодня нет стимулов делать что-либо значимое за пределами западных стран; с другой стороны, напротив, зачастую соблазны нарушения трудовых прав или нанесения вреда экологии слишком велики. Негативные экстерналии слишком выгодны компаниям, а за последствия им почти не приходится отвечать.
Следует признать: рыночная власть этих компаний столь велика, что они могут не сильно беспокоиться из-за своего негативного воздействия на общество; а существующая глобальная экономическая модель устроена так, что она скорее позволяет или даже поощряет подобное поведение, чем предотвращает его. Добросовестная практика оставлена на усмотрение самих корпораций, которые далеко не всегда выбирают путь следования ей. В большинстве случаев компании, уличенные в использовании рабского труда или загрязнении окружающей среды, не заинтересованы в серьезных изменениях, ведь на этом построена сама их глобальная бизнес-модель и отказаться от нее означает отказаться от обеспечиваемых ей сверхприбылей. Политика КСО зачастую сводится к имиджевым ходам, показывающим, что компания «обеспокоена» проблемой.
В 2011 году известный гарвардский профессор менеджмента Майкл Портер и его коллега Марк Крамер опубликовали в Harvard Business Review статью «Создание общих ценностей». В какой-то мере статья была ответом на всеобщее разочарование в модели КСО. В этой работе они предлагают новую парадигму социальной ответственности: раньше, говорят они, экономическая и социальная ценности разделялись, и необходимость создания социальных ценностей корпорациями либо отрицалась, либо воспринималась как остаточная по отношению к цели получения прибыли. Портер и Крамер предлагают делать акцент на таких бизнес-практиках, которые создают «объединенную ценность», то есть одновременно экономическую и социальную ценности: зеленые технологии, социальное предпринимательство и т.п.