Я сама очень демократично общаюсь со своими студентами — у нас не очень большая разница в возрасте, особенно с первыми, которых я была старше на 4-5 лет. Я не претендую на роль авторитета. Своих заинтересованных в математике студентов я стараюсь интегрировать в мировое сообщество, чтобы они ездили на конференции, общались с моими западными коллегами. Если они делают что-то разумное, то я прошу, чтобы рецензентами на дипломе были именно западные коллеги. Важно, чтобы студенты понимали, что этими вещами занимаются не только два с половиной человека здесь, но и большое коммьюнити на Западе.
В общении со студентами я более открыта, чем был мой научный руководитель: у меня есть соцсети, есть
телеграм-канал про книжки, и некоторые мои студенты подписаны на этот канал. С другой стороны, я стараюсь не обсуждать вопросы, не касающиеся учебы, например личные проблемы и семейную жизнь. С этим бывает сложно, потому что у меня нет психологического образования и я чувствую себя как человек, который может допустить ошибку. Если ко мне обращается человек с серьезными психологическими проблемами, то я отвечаю, что у меня тут мало опыта и нет необходимого бэкграунда, но могу перевести его на коллегу, который имеет такой опыт и контакты специалистов. Я хороший собеседник на какие-то карьерные темы, могу посоветовать, к кому обратиться с какой-то математической проблемой. Но в большинстве случаев, когда студенты ко мне приходят со сложными личными вопросами — ну камон, мне сказать тут особенно нечего, потому что со мной такого не было, и в силу возраста, и своей биографии я помочь человеку не могу.