Об этой гадкой процедуре мы давно знаем из новостей, сообщения об обысках стали еженедельными. Скажу только, что читать новости и ощущать на себе – совсем не одно и то же. Вообще, наша редакция, мне кажется, поделилась на два типа людей (о чем я могу судить по разговорам с ребятами): тех, кто готов к моменту, когда за DOXA «придут», и тех, кто хоть и готов реагировать, но не очень подготовлен морально. Мне казалось, что я готов во всех отношениях.
Удивительно, но подобные вещи иногда происходят с большим количеством совпадений (случайных и не очень). За день до этого у нас в DOXA была первая в нашей жизни медиация, и мы проговаривали много важных и сенситивных тем, делились друг с другом наболевшим, решали, как улучшить коммуникацию. После этого у меня с Арменом был эмоциональный и важный разговор. Мы делились тем, что такое DOXA лично для нас, и говорили о трудностях, которые возникают в нашем рабочем общении. Поздним вечером, после всех рабочих дел, я еще раздумывал о том, остаться ли на ночь в редакции (что делаю часто), но решил все-таки ехать домой.
Вопреки ожиданиям, утренний обыск застал меня врасплох. В руках не было смартфона: мой надежный андроид, которым я пользовался три года, сломался накануне обыска и не подавал никаких признаков жизни уже второй день. Кроме того, свое общение с людьми из органов я начал совсем не через закрытую дверь своей квартиры. Меня разбудили громкие голоса: мамин и другие, незнакомые. Я вышел из комнаты в коридор в одном нижнем белье – там стояла моя взволнованная мама с собакой на поводке (их подкараулили возле двери), несколько человек с закрытыми лицами в штатском и наш участковый.
«Метелкин Владимир Александрович – это вы?», — никогда не думал, что этот вопрос застанет меня врасплох. Я не смог ответить. Меня переспросили еще пару раз, прежде чем я пришел в себя и понял, что происходит. Дальше люди начали разбредаться по квартире, а один из них все время что-то читал по бумажке про обыск и уголовное дело. Там мелькали имена Волкова, Навального, Гутниковой, Тышкевич и Арамяна. Я быстро включился в ситуацию и стал требовать соблюдения своих базовых прав – на звонок адвокату, прежде всего. И я настойчиво просил зашедших людей ничего не трогать, не разбредаться по квартире и ждать защитника. Мои требования, конечно, игнорировали. Одновременно с этим я осознал, что просто не помню номер нашего адвоката. Через несколько минут у нас отобрали и последнее средство связи – мамин телефон. Все это время моя собака не прекращала лаять на непрошеных гостей.